– А она откуда это знает? – спрашиваю я, моментально напрягаясь.

– Кое-что – от Платонова. Он обсуждал это с кем-то, а она подслушала. Кое-что – еще где-то выведала. Она же ходит тут ко всем подмазывается, типа в подружки набивается, а сама выспрашивает. Она и со мной так же.

– Вот ведь крыса! – ахает Сонька.

– Да она специально к нам перевелась. Чтобы все разнюхать. Чтобы следить за каждым шагом… И теперь она ищет доказательства и собирается всё-всё слить везде, куда только можно. Сказала, что у вашего отца будут проблемы. А у вас так вообще… Она и меня подбивает рассказать… ну, о том, как вы меня…

– Наказываем за подлое предательство? – добавляет Сонька, а сама аж бледнеет на глазах.

– Ну, типа травите и всё такое… – опускает голову Полина.

– А ты что?

– А я вообще сначала сказала ей, что это не вы… ну, с ее матерью… что, типа, кто-то другой, не из нашего класса. Но она сказала, что знает точно, что это вы. И потом стала меня уговаривать слить вас. Ну и я сразу к вам.

– А что там с ее матерью? Она поправилась? – спрашиваю я.

– Не знаю, вроде нет… вроде всё плохо с ней, но я точно не помню, – пожимает печами Меркулова.

– Какая же она сука… – дрожащим голосом произносит Сонька. На нее сейчас смотреть страшно. Протягиваю ей стакан воды.

– Попей.

Она на автомате пьет, потом поднимает на меня глаза, а в них – страх, мольба и ярость.

– Стас, что делать?

– Сонь, успокойся, – обнимает ее за плечи Яна. – Ну какие она может найти доказательства? Кроме нас никто ничего не знает. А мы ничего никому не скажем. Да, Аллочка?

– Конечно! – заверяет Алла.

– Да она тут всего неделю и уже знает больше, чем надо! – взвивается Сонька. – Блин! А если еще будет ходить всё вынюхивать. Подслушивать, подглядывать, везде совать свой нос… Прикиньте, каждый день за нами эта хитрая пронырливая тварь будет следить… Какая же она мерзкая скользкая гадина… А ты, Стас, еще и впрягался за нее! Защищал!

– Когда это я за нее впрягался? Что ты несешь? – тут же вскипаю я.

– Возле лингафонного зала! Наорал на меня еще из-за нее! И сейчас опять на меня злишься… – говорит она с обидой. И взгляд ее теперь такой несчастный, что у меня сразу в груди екает и вся злость сходит на нет.

– Дурочка, да пофиг мне на нее. Я же просто не хочу, чтобы у тебя были лишние проблемы. Не накручивай себя раньше времени, – успокаиваю я Соньку, у которой, по ходу, вот-вот истерика начнется. И тогда атас.

– А когда накручивать? Когда уже будет поздно?

– Да, может, она просто на понт берет.

– Нет, надо что-то делать! Срочно! Надо эту тварь как можно скорее выжить из гимназии. Чтобы вылетела как пробка! Чтобы ноги ее здесь не было!

– Завалить гадину! – паясничает Влад, но тут же затыкается, нарвавшись на Сонькин взгляд убийцы. – А если серьезно, можно ее, например, накачать чем-нибудь, раздеть и нафоткать. И пригрозить, что если не свалит, то все увидят эти фотки, а еще лучше видос с ней запилить…

– Тебе бы только фоткать, папарацци ты наш, – усмехается Яна.

– Нет-нет, – останавливает ее Сонька. – Владик дело говорит. Если у нас будет такое видео, ну или даже фотки, она точно свалит. Она же не захочет, чтобы ее мамашка видела свою дочурку в таком виде. Так что уползет она от нас, как побитая собака.

Сонька, сразу приободрившись, говорит теперь с воодушевлением.

– А это реально идея! – поддерживает ее Алла.

– Да вы чего? Это уже совсем треш какой-то. Чем вы ее накачивать собрались? И где? В школе на обеде? А раздевать и фоткать? Опять в спортзале? Да нас самих потом за это нахлобучат, – снова завожусь я. – А если она вдруг кони двинет? Ну или плохо ей станет? Блин, Соня, ну ты думай хоть иногда о последствиях.