Другой охотник, оглядываясь внутри, согласился с девушкой:

– Как это называют? Внутренним зверем? Или чем-то вроде того?

Однако Чха Хэин отрицательно покачала головой.

Все это сделал не охотник Сон.

Она могла сказать это с полной уверенностью, поскольку несколько раз наблюдала за его боем вблизи. Чину, которого она знала, был охотником, умеющим расправляться с врагами более аккуратно, чем кто бы то ни было.

Искусство.

Когда она впервые стала свидетельницей его боя, красота плавной смены техник загипнотизировала ее.

В таком случае…

«Кто из призванных существ охотника Сона способен на подобное?..»

У Чха Хэин на мгновение побежали мурашки, когда она вспомнила муравья-монстра, который ревел, широко раскрыв пасть.

Этот монстр – вершина свирепости!

Чину сказал, что с его призванным существом произошла какая-то перемена.

Как же изменился муравей-монстр?

Чтобы ответить на этот вопрос, Чха Хэин оставила товарищей дальше удивляться следам Бера по всему подземелью, а сама выскочила наружу.

Однако Чину, который только что вышел из Врат, уже нигде не было видно.

– И почему он такой быстрый… – проворчала Чха Хэин, оглядываясь вокруг.

Ей так много хотелось спросить.

«Будет еще возможность».

Она вздохнула так тихо, что это не потревожило бы даже сидящую перед ней бабочку, слабо улыбнулась и медленно ушла.

Чина, стараясь не издавать ни звука, тихонько, как кошка, подошла к мывшей посуду матери.

Стук, стук.

Она не услышала звука шагов, а может, просто решила сделать вид, что не замечает их, и не обращала внимания на все приближавшуюся дочь.

А затем в конце концов…

Чина подошла так близко, что можно было услышать ее дыхание, и заключила мать в объятия.

– Мама!

Но та ответила мягким голосом без каких-либо признаков удивления:

– Доченька, тебе скучно?

– Угу, скучно. Братик не приходит, и ты со мной не болтаешь.

Когда мама спала в больнице, Чину ее заменял.

Он изо всех сил старался выполнять всю работу по дому, не говоря уже о зарабатывании денег, чтобы Чина могла сосредоточиться на учебе.

Чину был для сестры братом, родителем и другом.

Поэтому она в последнее время часто скучала по старшему брату, который был настолько занят, что с ним трудно было даже увидеться.

Теперь не было ни одного корейца, который не знал бы лица и имени ее брата, но какой в этом толк, если она сама не могла его видеть?

Чина пыталась заполнить пустоту из-за отсутствия Чину утешениями матери.

– И все же как хорошо, что у меня есть мама!

Чина уткнулась лицом в спину матери и счастливо улыбнулась.

Хотя женщина не могла видеть, что происходит у нее за спиной, она мыла посуду с таким же выражением лица, как и у Чины.

Дочь, которая какое-то время цеплялась за спину матери, как цикада, проговорила:

– Мама, давай переедем.

Вздрог.

Мама, чьи руки на мгновение остановились, продолжила мыть посуду и улыбнулась:

– Доченька, хочешь переехать?

– Да.

– Но почему? Маме все еще нравится наш дом.

– Что хорошего в этой старой квартире?

Несмотря на насмешку Чины, ее мать лишь продолжила с улыбкой старательно мыть посуду.

На самом деле Чина тоже знала, почему мама не хочет покидать эту старую квартиру, почему остается здесь и продолжает платить за аренду, хотя брат уже заработал столько денег, сколько обычный человек никогда в жизни не сможет даже потрогать.

Мама до сих пор ждет пропавшего без вести папу.

Вдруг он придет сюда?

Чине, которая папу почти не помнила, это казалось бесполезным, но брат, услышав объяснение от матери, больше никогда не поднимал тему переезда.

– Но мне все равно нравится наш дом.

Когда мама и на этот раз тихо ответила, Чина, надув щеки, развернулась.