– Хорошо, что напомнил, а то засиделся я с тобой, пора и честь знать, – одобрил Басманов, вставая и... направляясь на выход.

Настала моя очередь недоумевать – вроде как ни о чем еще не договорились, а он уже сворачивает переговоры.

А результат?

Однако делать нечего, и я послушно направился следом, твердо намереваясь удерживать заложников, пока мы не придем к чему-нибудь определенному.

Уже проходя мимо великолепной семерки я, не выдержав, мельком бросил взгляд в их сторону.

Что и говорить, вид они имели не ахти.

Двоим досталось больше всех, и теперь всклокоченный Мстиславский поминутно вытирал кровь из разбитого носа – изрядно мои ребята его приложили, когда валили на землю, а Шереметев – самый молодой из всех – постанывал, держась за нижнюю челюсть обеими руками.

«Интересно, мои ребята ее своротили или всего-навсего выбили зубы?» – почему-то подумалось мне.

Впрочем, остальные выглядели немногим лучше, и каждый на свой манер выражал негодование по поводу неслыханного безобразия, которое я учинил.

Василий Иванович Шуйский почему-то все время качал головой, жалобно жмуря маленькие подслеповатые глазки, а стоящий рядом его брат Дмитрий то и дело сокрушенно оглядывал свою роскошную шубу, время от времени пытаясь ее отряхнуть.

Иван Голицын стоял наособицу и то и дело зло поглядывал в нашу с Басмановым сторону. Получалось у него это почти синхронно с князем Воротынским. Правда, рта никто не разевал и права не качал – помалкивали. Очевидно, так и не пришли толком в себя от подобной наглости со стороны каких-то ратных холопов какого-то иноземного князя.

Но Петр Федорович прав – такого ни один из них мне никогда не простит. И не приведи бог нам встретиться на узкой дорожке – кому-то головы не сносить.

Впрочем, плевать. Сегодня есть дела и заботы куда важнее, а что будет завтра...

Так ведь до него еще надо дожить.

– Ну, мыслится, верить тебе можно, а на добром слове благодарствую и того тебе не забуду, – меж тем многозначительно пообещал Басманов, когда мы с ним оказались на «нейтральной» территории – и до моих, и до ратных холопов примерно метров по тридцать.

Меж тем, пока мы беседовали, в стане противника произошли некоторые приятные для меня изменения – позади холопов с крыльца царских палат один за другим выныривали стрельцы, командовал которыми Огарев.

Вид у Постника был деловитый, настрой решительный, распоряжался он своими подчиненными бодро и энергично, и первая его сотня уже выстроилась в шеренгу, к которой прибывали и прибывали люди, занимая места во второй.

«И фитили уже горят», – сразу подметил я.

Получалось, что даже если какой дурак из боярской челяди отдаст сейчас команду идти в атаку, мало им не покажется.

Я невольно улыбнулся, но тут же насторожился – к Басманову спешил какой-то нахальный стрелец, невзирая на малый рост, сноровисто и бесцеремонно сметающий со своего пути ратных холопов. Судя по красным сапогам[15], был он не из полка Огарева.

– Погодь малость, – спокойно заметил мне Петр Федорович и двинулся ему навстречу.

Я не слышал, о чем докладывал стрелец, но, судя по степенным кивкам Басманова, кажется, меня и тут ждали хорошие вести.

Наконец отпустив его, боярин, склонив голову чуть набок и заложив руки за спину, некоторое время разглядывал застывших перед ним ратных холопов, после чего рявкнул:

– А ну, пшли вон отсель!

Те, переглянувшись, поначалу подались было к крыльцу, но там стояли стрельцы, многозначительно покачивая бердышами, так что им пришлось сменить маршрут и двинуться наискосок, где имелся небольшой проход между краями стрелецких шеренг и царскими палатами.