Несколько секунд я как будто отстранился от своего «я», стал сторонним наблюдателем, словно мог пощупать своё сознание, изменить его. В этот короткий миг я чувствовал и нечто знакомое, но постороннее, что-то вроде забытых воспоминаний, которых никогда не было, сложно объяснить. А затем я воссоздал себя при помощи одной мысли. В тоже время я понимал, что мог бы стать кем угодно, но когда твой разум ставится в шаткое положение всё, что тебе нужно это вернуть его очертания на прежнее место. Поэтому я снова стал собой в том же теле, одежде и обнаружил себя в незнакомом мне месте.

Там было поле под чистым безоблачным небом. Мой отец в белой рясе сидел в самом его центре, скрестив ноги, и ковырял колоском пшеницы у себя во рту. Сердце моё билось, как пулемётная очередь, порой я переставал его чувствовать и думал, что мёртв. Здравый рассудок отказывался говорить мне о том, что сейчас я подключён к аппарату, позволяющему, пока что только в теории, проникать в подсознание человека. Я верил больше в то, что спятил в попытках наладить этот механизм, нежели в то, что он вдруг заработал. С трудом, но я нашёл в себе волю подойти к своему отцу.

– Папа… – тихо произнёс я, боясь спугнуть этот мираж.

– Странно видеть тебя здесь, – ответил он.

– Что? Почему?

– В этом мире не было никого, кроме меня с того дня, как ангелы и демоны во время войны у большого хребта аннигилировали друг друга.

– О чём ты говоришь, отец?

– Разве ты не помнишь? – он посмотрел на меня и усмехнулся.

– Помню что? – не понимал я.

Отец встал, развёл руки в стороны и сделал ими несколько круговых вращений, после чего сложил ладони вместе на уровне своей груди и принялся что-то невнятно бормотать себе под нос. Я был вынужден молча смотреть на него, пока он не закончит свою молитву. Когда отец, наконец, остановился, он окатил меня суровым взглядом, медленно опустил руки, подошёл ко мне, затем резко и крепко схватил меня за плечи и грозно произнёс:

– Ты не настоящий!

– Отец, – говорить было трудно, слёзы застыли в моих глазах, – я рад встретиться с тобой снова, но что за бред ты несёшь?

Он отпустил меня, сделал несколько шагов назад и упал на колени. Сзади него медленно расползся в стороны портал с золотистой окантовкой. Я пристально наблюдал за каждым движением внутри этого потустороннего пятна, но успел уцепить только то, как копьё сияющего ангела с огромными белыми крыльями пронзает моё собственное оголённое тело. Там было что-то ещё, но не успел я испытать полноту недоумения, как уже сидел у койки моего отца, чей медленный пульс превратился в постоянную непрерывную линию. Часы показывали, что я находился в мире отца один час и двадцать восемь минут. Очевидно, что время там работало по иным законам. Нам ещё предстояло разобраться в этом.

Я сообщил об этом случае руководству и следом, в течение нескольких долгих лет, мы коллективно пытались разобраться в том, что именно я увидел, как это произошло и что этому способствовало. Мы рьяно пытались найти ключ к тому, как вновь открыть мир внутри человека. Изначальный смысл данной технологии был направлен на такие состояния, как кома и сон, но мы были вынуждены отбросить эти стороны и направить своё внимание только на смерть. Это было правильное решение.

Тогда не было ясно, что именно мне открылось в сознании отца. Мы допускали и вариант того, что именно это происходит со всеми после смерти и каждого из нас ждёт мир, поражённый войной ангелов и демонов, но всё решило второе внедрение. Как оказалось всё это индивидуально. Странно, конечно, что мой отец создал именно такую вселенную, но по мере раскрытия некоторых деталей работы этого момента, его мир начал казаться мне менее удивительным и по сравнению с рассказами моих коллег о том, что они наблюдали внутри других людей, казалось, что мой отец вполне себе адекватен. Думаю, он просто устал от вседозволенности собственного разума и в какой-то момент разыграл перед собой эту игру. Я надеюсь, что он знает, где находится и просто делает вид, что он не управляет своим миром. Это распространённое явление.