Лидия. Я вас вспомнила.

Володя. Наконец-то!

Лидия (отвернувшись). Лучше бы не вспоминала. Вы были такой… грубый. Я еле вырвалась от вас.

Володя. Я…

Лидия. И вы еще вспоминаете эту историю, как какую-то… пастораль!

Володя. Значит, мы по-разному воспитаны.

Лидия. Это не воспитание! Это… инстинкты!

Володя. Чем же я вас так оскорбил?

Лидия. Я же была… совсем девочка! А вы – мужик!

Володя. Мы действительно летим в самолете? И сейчас конец двадцатого века? Или мы в каком-то дворянском гнезде и никуда не летим?

Лидия. Вы циник.

Володя. Я идеалист. И я искал вас, совершенно точно зная, что вы единственная, с кем мне было бы хорошо.

Лидия. Где?

Володя. Что?

Лидия. Да, я просуетилась, я прожила жизнь в заботах, в беготне, у меня были моменты, когда мне казалось, что я потерялась, меня уже нет, но я никогда не считала себя ничьим придатком или нужной вещью! Я не книжный шкаф и не кондиционер воздуха!

Володя. Да никогда я так не думал! Господи. Какая вы дуреха.

Лидия. Сами вы…

Володя. Ну что ж. Давайте теперь выбираться из этой ямы.

Лидия. Сами выбирайтесь из своей ямы.

Володя. Ничего. Сейчас долетим. Вы пойдете по своим делам. И я пойду по своим. Мы же привыкли к непониманию. Запросто живем одни. И никто нам не нужен. Такие мы. Гиганты.

Лидия. Скучный вы человек. Унылый. Невеселый.

Володя. Вы правы. Думайте о муже. Так веселее.

Лидия. Я любила своего мужа.

Володя. Поздравляю. Это редко встречается.

Лидия. А вы не любите никого.

Володя. А вот здесь вы неправы.

Лидия. Кстати, вы женаты?

Володя. Разумеется.

Лидия. Странно.

Володя. Моя жена любит меня. Она за меня кому угодно глотку перегрызет.

Лидия. И у вас есть дети?

Володя. Сын. Десяти лет.

Лидия. Значит, вы считаете, что вы ее любите.

Володя. Да. И вас. Немножко.

Лидия. Вот! Вот оно: что хочу, то и делаю! Ничего святого.

Володя. Но не могу же я приказать себе. К тому же мне не хочется ловить вас на слове.

Лидия. Можете ловить. Вам это все равно ничего не даст.

Володя. Конечно, ничего не даст. Сегодня я многое потерял. Но ничего, я сильный.

Лидия. Я ничего не потеряла.

Володя. Мы гиганты.

Голос стюардессы. Просьба пристегнуть поясные ремни. Самолет идет на посадку. В Петербурге солнечная погода, плюс двадцать.

Володя. Не думайте обо мне плохо. Так уж получилось.

Лидия. Я вообще о вас не думаю.

Володя. А вот это совсем плохо. (Пауза.) Нам надо было поиграть на скрипках, тихо, нежно. А мы устроили какафонию… Не думайте обо мне плохо, слышите? Я ни о чем больше не прошу… Вы слышите?

Лидия. Зачем вам это?

Володя. Откуда я знаю, зачем… (Взрываясь.) Затем!.. Затем, что вы живете во мне совсем другая, понятно?! В таком… хрустальном саркофаге! И я… проклинаю эту встречу! Проклинаю эту жизнь! Вы меня всего разворовали!

Лидия. Это вы меня…

Володя. Ради бога! Ну, ради бога! Неужели вы не видите, что мне больно?..

Лидия (пауза). А мне?

Володя. Но вам-то почему? Почему вам должно быть больно, если еще два часа назад вы меня не помнили… не знали?

Лидия. Как вы грубо говорите со мной… с какой ненавистью… Вы хотите отомстить мне за… за ту девочку?

Володя. Вам?.. Я хочу проститься по-человечески. Вот и все.

Лидия (пауза). И все?

Володя. А что еще?

Лидия. Значит, меня не существует, да? Появилась какая-то… ворона, все нарушила и улетела, да? А как мне сейчас идти по своим делам? Так вы, кажется, сказали? Или я уже не женщина? И… на меня можно кричать… оскорблять… Во мне можно рыться… бесцеремонно?.. Слово, видите ли, одно осталось! А больше ничего, да?.. Как будто я сама не знаю, что во мне осталось, а чего не осталось! И вы еще говорите о какой-то любви! О своих страданиях! И я должна жалеть вас за перенесенные страдания! Которые, видимо, не помешали вам жить в свое удовольствие! И теперь красиво вспоминать… на склоне лет!