– Держитесь, товарищ ученый, – произнес Захар, сам едва сдерживая дурноту. – Выбираться отсюда пора. Мы тут носилки нашли.

– Остальных сможем с собой взять?

– Эти две девушки погибли. Ту, из первой палаты, с собой забираем. Она вроде на сохранении тут лежала. Срок рожать не подошел еще.

Солдаты притащили носилки, погрузили туда полубесчувственную от происходящего Машку, накрыли одеялом, свалили на край носилок кучу простыней, набранных по палатам, и понесли свою ношу как можно быстрее и бережнее по коридору. Доктор шел рядом, крепко взяв супругу за руку.

– Доберемся до нормальной больницы, и все будет хорошо, – убеждал он жену.

– Не успеем, Димочка, – прошептала она в ответ. – У меня уже воды отошли, когда все началось, только раскрытие медленно идет. Это все, что успел мне врач сказать.

Они выбрались из больницы, зашагали прочь по улицам Рузы. Сталкер, шедший впереди, время от времени оборачивался, тревожно смотрел на приближение странного грозового фронта.

– Куда мы идем, Бродяга? – поинтересовался Зарубин. – Когда мы уходили из Института, непонятно было, на сколько километров расширилась Зона. Я к тому, в ту ли нам сторону надо?

– Вопрос резонен. Насколько скакнула Зона, и я не знаю. И сколько по ней идти придется – тоже. Но чувствую, что нам точно туда. – Он указал в юго-восточном направлении. – По-другому все равно никак не выяснить. Ногами измерять придется.

– Хорошо, я всего лишь уточнил, – сказал Захар. – Будем знать направление.

Через полчаса, после того как они вышли из Рузы, закричала от схваток жена Дмитрия.

– Что ж, чему быть, того не миновать, – произнес сталкер и замер. – Останавливаемся.

Он посмотрел на сержанта, на солдат.

– Конечно, сержант, вам решать, но я бы посоветовал вам выбираться вместе с девушкой. Имя у нее символичное – Надежда. Может, повезет и пройдете Зону.

– Все так плохо, сталкер? – спросил Захар.

– Я такого никогда не видел, не знаю, что нас ждет.

Он обернулся к надвигающейся буре.

– Лучше уж тогда держать круговую оборону, шансов будет больше.

– Против аномалий – вряд ли, – отозвался сталкер. – Но решайте сами. Я остаюсь.

– Тогда и мы тоже, – сказал Зарубин.

– И я, – робко сказала девушка. – Я тоже со всеми.

– Ну вот, Надежда с нами, уже неплохо, – пошутил проводник. – Прорвемся теперь!

Они осмотрелись в поисках укрытия. Ничего лучше, чем небольшой овражек, по дну которого бежал ручей, они не нашли. Принесли носилки туда. Бродяга тщательно осмотрел место стоянки, убедившись, что никаких аномалий рядом не наблюдается. Да и на расстоянии тоже.

– Так, парни, вам лучше не смотреть! Отойдите, – распорядился он. – И ты, док, тоже. Не стоит. Мне Надя и сержант помогут. Сержант?

– Помогу, – глухо отозвался Захар.

Крики Маши переросли в стоны. Надежда стояла рядом, гладила ей голову и плакала сама от переживаний. Суровый Бродяга на несколько долгих, растянувшихся в вечность минут превратился в заботливую няньку, ласково уговаривающую девушку отмучится побыстрее.

– Ну вот и все, молодец! – сказал наконец сталкер. – Отдохни теперь, поспи.

У Дмитрия все заледенело внутри. Он так и не услышал крика младенца – только учащенное дыхание жены. На плечо ученому легла тяжелая рука Бродяги.

– Сын у тебя, док. На вид все нормально, возьми, не бойся, – и протянул ему маленький сверток.

– Жив? Не кричал ведь, – едва выговорил Дмитрий.

– Ему криков вокруг хватило, решил не шуметь больше, – отшутился Бродяга. – Не переживай, такое бывает, я слышал. Дышит нормально, глаза открыл. Возьми же.

Лазарев принял сверток, посмотрел на маленькое спокойное, будто только что со сна, лицо, с трепетом коснулся крошечной руки.