– Что задумался? – Старик что-то почувствовал, в серых глазах его зажегся прежний пытливый огонек ученого.

– Да чуть не погиб на днях в Зоне, – негромко отозвался Захар. – В бреду мне даже Сашкин голос померещился, звал меня… Простите, Дмитрий Владимирович.

Огонек потух во взгляде старика, глаза затянуло серой пеленой. Он отвернулся от собеседника, будто смотрел куда-то на известное только им обоим место Зоны.

– Ты меня тоже прости, Захар, – внезапно заговорил он. – О живых надо беспокоиться. Что случилось-то у тебя? Рассказывай.

Они присели на дальней скамейке. Захар рассказал о своих злоключениях. Поведал и про артефакт «Слезы Рузы», и про экспедицию, и про то, как едва выжил, как его выходил Иван. Старик внимательно слушал, задумчиво кивал. Иногда вставлял короткие комментарии.

– Ваня, значит, теперь тут главврач и знаменитый хирург? Кто бы мог подумать! – Он улыбнулся. – А ведь когда-то был под моим началом, совсем «зеленый», только что с мединститута! А теперь выходит, что мы с ним довольно близкими темами занимаемся – изучаем влияние Зоны на человеческий организм. Встретимся, будет с ним о чем поговорить! Обменяться опытом.

Сказал, а у самого на последних словах чуть насмешливые искры в глазах засверкали. Но Захар не заметил этого, продолжил говорить. И когда рассказал про подлог и обязательства, которые на него повесил руководитель Института Боровой, старый ученый вновь помрачнел и глубоко призадумался.

– Решим этот вопрос, Захар. Благо я обзавелся надежными связями, без них сейчас, увы, никуда. Руководство Института такого произвола не потерпит.

Сталкер с сомнением поглядел на старика. Тот прокашлялся, явно готовясь сделать признание.

– Я же теперь профессор, – сказал Дмитрий Владимирович и, посмеявшись, добавил: – Написал кучу умных книжек. И до второго заместителя директора Института дослужился. Меня вон на пенсию с почетом собрались отправлять. А я попросил сюда перевод сделать. Так что Борового вашего, да и нашего, в общем-то, настигла карма.

Захар в изумлении уставился на профессора.

– Вы не шутите? Борового уволили?

– Нет, мы же не знали, что он тут творил. Перевели его на другую должность. Но теперь с нее он очень быстро слетит пинком под зад. Правда, отчеты он всегда красивые слал, есть в изучении Зоны большое продвижение благодаря ему.

Дмитрий Владимирович задумчиво замолчал.

– Да он только благодаря нам, сталкерам, и мог что-то изучать! – возмутился Захар. – Ни одного ученого до этой проклятой экспедиции «в поле» не посылал, только нас использовал. И ни в грош не ставил. Деньги платил, конечно, неплохие, врать не буду. Но отношение к сталкерам у него – как к преступникам, как к изгоям общества… Попадаются, естественно, и среди нашего брата мутные типы. Ну и приезжие – обычно шальные ребята, так они тут и не задерживаются. Но большинство искателей – местные, они в Герцена годами живут, – нормальные парни со сложной судьбой, у нас почти братство.

– Это хорошо, Захар. В других местах по-иному. Там есть люди, готовые ради хабара горло перерезать так называемому собрату.

– Так это бандиты уже, – оскорбился сталкер.

Дмитрий Владимирович посмотрел на него, невольно улыбнулся. Подумал о том, что и по характеру за столько-то лет младший сержант Зарубин нисколько не изменился. Хотя ему за сорок уже было, а в душе он оставался все тем же восемнадцатилетним мальчишкой, таким же простым, открытым и добрым. Добрым, несмотря на то что, вероятно, сотни раз рисковал жизнью, выходя в Зону, терпел унижения от начальства Института. Почти четверть века они не виделись. По ощущениям же – как вчера только расстались. Крепко их судьба связала.