– Ага. Примерно…
– И ты должен иметь некоторое представление о статистике, даже с твоим свободноискусственным образованием. Это же практически лотерея.
– Ну плюс-минус да, – признал Дэн.
Ладонь крепко прихлопнула столешницу.
– Выходит, что твоя затея почти на сто процентов невозможна, вот в чем дело!
На кухне громко погиб еще один предмет посуды.
Дэн тяжело вздохнул.
– Думаю, ты прав. Но я еще не готов все бросить.
Старший Чейн заказал дижестив. Младший предложение отклонил.
– Все еще встречаешься с этой Льюис?
– Угу.
– Мне она показалась довольно… дешевой девицей.
– Нам довольно неплохо вместе.
Майкл пожал плечами.
– Твоя жизнь, тебе и жить.
Дэн допил кофе. Оторвавшись наконец от чашки, он увидел, что Майкл таращится на него – почему-то с улыбкой.
– Я серьезно, – сказал отец и положил ладонь ему на руку. – Мне нравится, что ты самостоятельно мыслишь. Знаю, иногда я излишне напорист… но ты вот что послушай. Даже без диплома тебе всегда найдется место в фирме. Если когда-нибудь передумаешь, всегда можно подучить нужное для работы – на курсы какие-нибудь сходить вечерние… Я тебе не пиар толкаю, если что. Просто говорю: место для тебя будет.
– Спасибо, па.
Майкл прикончил напиток и огляделся.
– Официант! – воззвал он. – Счет!
Люстра как раз начала раскачиваться, но Дэн вовремя распознал опасное чувство и придушил на месте.
Мор встал, привалившись для опоры к стойке балдахина, сунул костяшку пальца в глазницу и как следует там поворочал. Кажется, в эти дни он ничего больше толком не делал, только спал. И лодыжки вдобавок распухли…
Подцепив с прикроватного столика флягу с водой, он надолго к ней приложился, закашлялся, проглотил заранее приготовленное снадобье и запил его еще одним большим глотком.
Окно пряталось за длинными темными шторами; доковыляв до него, он отдернул тяжелую ткань и распахнул ставни. С бледного неба на него недоуменно уставились звезды.
Уже утро? Или вечер?
Да кто его разберет.
Оглаживая седую бороду, Мор глядел на тихую землю. Что-то еще, кроме простой физиологии, потревожило его покой… Он подождал, пока сон, весть, ощущение вернется, но оно решительно отказалось.
Прошло немало времени, и он уронил штору, но ставень закрыть не потрудился. Возможно, стоит вернуться в постель, вдруг тогда… Как бы там ни было, идея хорошая.
Медленно качая головой, он побрел обратно. Все-таки эти человеческие тела – такая докука!
Несколько раз ухнула сова.
В стене скреблись мыши.
Глубоко под руинами Рондовальского замка скованный заклятием тяжкого сна, заполнявшим всю пещеру, Лунный Птах, могущественнейший из драконов, внезапно принял на полу горделивую геральдическую позу и так же внезапно сбросил ее. Его вздох теплым ветром пронесся над недвижными телами сородичей. Дух призраком метнулся по небу, минуя каких-то исполинских темных птиц с телами, как клинковая сталь, – они парили на той высоте, где некогда властвовало только его племя. Незримый, он вызвал их на бой, затем напал.
Птицы летели своей дорогой и даже его не заметили.
Беснуясь от бессилия, Лунный Птах возвратился в обитель сна, чуть не налетев по пути на кого-то поменьше размером; когти пропахали борозды на каменном уступе.
Глава восьмая
Марка эти далекие крики даже не разбудили: они начались, а он спал себе и спал, и проснулся, только когда кто-то вошел в сарай, сгреб его за плечо и энергично встряхнул.
– Проснись! Да проснись уже! – настоятельно зашептали ему в ухо.
– Какого… – начал он, но рот ему тут же закрыла чья-то ладонь.
– А ну, тихо! Это я, Нора. Они и сюда уже скоро доберутся. Тебе надо бежать!
Ладонь исчезла. Марк сел и принялся спешно натягивать сапоги.