Закрыла глаза, губы сжаты так, что кажется сейчас произойдёт какой-то мышечный спам и я никогда не смогу разлепить их. Не кричать. Только не кричать.

Перед глазами старая тёмная кладовка.

– Давай её сюда. Тащи, не брыкайся. Заткни её чем-нибудь, достала орать.

Я кричу, извиваюсь как змея, мальчишки еле удерживают мои дёргающиеся ноги и руки, но они сильнее и их больше. Я одна. Кричу, зову на помощь. Но никто не придёт. Знаю, что никто не придёт. Отсюда и не слышно моих криков. А каждый мой крик, отдаётся пинком по рёбрам. Баба Маруся уже три недели как не приходит на работу, я осталась одна. Совсем одна.

– Глаза открой. – снова вижу перед собой Давида. Он стянул с себя рубашку, брюки, остались только боксеры.

Смотрю на него с ненавистью. Хочет моих слёз? Не дождётся. Я их уже выплакала там в одиночестве. Перед ним я плакать не стану. Ни перед кем не... и вспоминаю Адама, рядом с которым я чувствую себя немного защищённой. Перед ним раскрыла свои страхи, он успокаивал тогда меня в машине. Но сейчас его нет и не пойдёт он против своего босса.

– Ноги раздвинь. – полотенца на мне уже нет. Лежу распластанная, как лягушка на столе у практикантов. Одно движение и тебя убили. Почему на ум приходят такие ассоциации, я не знаю.

В какой-то момент мне кажется, что он сейчас уйдет. Не по нраву ему моё отстраненное спокойствие. Но нет. Кажется он понял мои намерения.

– Ненавидишь? – шепчет мне перед тем как больно поцеловать меня в сжатые губы, грубо раздвигая их языком. Одной рукой сжал челюсть, чтобы я не смогла сомкнуть её. – Ты не сможешь сделать мне больно, детка. Только не ты. Укусить хотела? – насмехается, рассматривая лицо. – Напряжённая такая, а играешь спокойствие. Тебе нравится, когда тебя трахают так? Даже не сопротивляешься. Или представляешь на моём месте мужа? Мы ведь похожи.

Толчок и резко входит в меня. До упора. Больно, я абсолютно сухая, но ему наплевать. Дёргаюсь от него, но пригвождена его руками к постели. Стиснув зубы, чтобы не издавать ни звука, закрываю глаза. Голос я могу контролировать, а вот слеза катится по щеке непроизвольно. Поворачиваю голову на бок, чтобы стереть с моего лица эту каплю.

– Смотри на меня, сука. Я не отдал тебя сегодня только по одной причине, что сам хочу тебя до одури.

Ещё толчок и начинает двигаться резче, быстрее. Я морщусь, мне неприятно, но не пытаюсь вырваться, находясь в каком-то ступоре.

Утробно зарычав, он вынул из меня своё орудие пытки. Но не за тем, чтобы оставить меня в покое. Разворачивает спиной к нему и заставляет приподнять бёдра. Сжимаюсь, этот зверь может опуститься до каких угодно извращений, стиснув покрывало в кулаках я вжимаюсь головой в подушку. Он проводит рукой между моих ног и вводит два пальца внутрь.

– Неудивительно, что Ринат смотался заграницу к местным шлюхам, оставив тебя здесь. Ты сухая как старая кошёлка. – его слова меня не ранят. Мне плевать на него. Пусть делает своё дело и сваливает из этой комнаты.

– Все текут, стоит им только подумать о трахе с моим членом, а ты какая-то неправильная, сука.

Молчу. Хочется съязвить ему, но не хочу провоцировать. Резко отодвигаюсь вперёд, потому что он стал массировать между ягодиц, обводя пальцами по кругу. Сжимаюсь и впервые из меня раздаётся непроизвольный возглас.

– Нет!

– Кричи. Люблю когда орут. – говорит этот извращенец и подтягивает меня обратно ближе к себе. Его пальцы возвращаются к лону. Оно всё ещё сухое и тогда под моё шипение он снова одним толчком пробивается в меня.

– Ночью, придёшь ко мне ночью и твоя попка не избежит моего внимания, Ева. Неужели ты там ещё девственница? Ринат там не побывал?