– А ты ему не сказал, что это самое мое место его Светуля бесполезно занимает? – не выдержав, огрызнулась я.

– Коломина, ты не забывайся-то! – уже натурально заорал на меня. – Я понимаю, что ты работник ценный! Но незаменимых-то нет!

– Ну так заменяй! – не сдерживаясь больше, повысила голос в ответ.

Владимир подошел к окну и, открыв его, пару минут стоял, высунувшись, и дышал, тихо матерясь себе под нос.

– Как же меня задрали ваши бабские манипуляции и дрязги! – пробубнел он, разворачиваясь опять ко мне.

– Насколько мне помнится, я в участии в чем-либо подобном раньше замечена не была, – ответила уже сухо, без эмоций. – Я на работу ходила и хожу работать, а не интригами и сплетнями промышлять! На это не имею ни желания, ни времени.

– Ну, тогда скажи ты мне, зачем эту дуру оскорбила? – воздел начальник руки к потолку.

– Я? – Нет, все понимаю, но это прямо перебор! – Вов, с какого момента взять полдня на решение проблем личного характера является оскорблением? С того, как Светлана Васильевна стала у нас начальником?

– Ань, другого времени ты выбрать для этого не могла?

– Ну, извини, так уж вышло, что не могла! Но в любом случае я впредь намерена заниматься только тем, что входит в мои непосредственные обязанности – ни шагу ни вправо, ни влево! Никаких сверхурочных, читай почти круглосуточных, и подтираний задниц криворуким непрофессиональным бездельникам, – больше не хотела кричать, но постаралась донести всю серьезность моего настроя. Хватит с меня!

– Ты ведь понимаешь, что это равносильно остановке работы?

– Даже если и так, то разве это моя вина?

– Да, не твоя! Не твоя, но мне-то от этого ни черта не легче! – Владимир махнул рукой, сбивая с подоконника кактус, и снова цветасто выругался под нос.

– Прости, я всегда шла тебе навстречу, но что-то подустала тащить на себе все, – смотрела на осколки и обнажившиеся корни и отказывалась чувствовать себя виноватой. – Считай, подорвалась!

Владимир горестно и протяжно вздохнул и, подтащив стул, уселся напротив меня так, что наши колени соприкасались. Он наклонился вперед и устало закрыл лицо руками, теряя на минуту весь свой стильный лоск и гордую начальственную осанку.

– А-а-а-ань, ну помоги ты им в этот раз! – пробурчал он и посмотрел на меня снизу вверх несчастно.

– Помоги – это, типа, сделай опять все сама? – На самом деле мне его было ужасно жаль, да и вечный дискомфорт от понимания, что работа не будет сделана, никто не отменял. Вот что я за создание такое несуразное в этом смысле?

– Ну, А-а-ань… Я что-нибудь придумаю потом, обещаю! Но сейчас на это времени уже нет!

– Ладно, – со вздохом согласилась, внутренне ругая себя последними словами за мягкотелость и четко осознавая, что сто раз пожалею. – Но я к тебе не просто так пришла, между прочим!

– Ань, солнышко, все что хочешь! Хочешь, на руках носить буду? – вскочил разом повеселевший начальник и метнулся к своей навороченной кофемашине.

– Да сдались мне твои руки, тем более теперь, когда я знаю, кого и как ты ими трогал! – отмахнулась я. – Я пришла требовать увольнения одного охранника.

– Опа! И, собственно, что стряслось? – Кофе был тут же забыт.

– Он… приставал ко мне вчера и сегодня на парковке угрожал! – Я кривилась, ощущая себя так, словно раздеваюсь перед ним. Хотя с чего это я должна чувствовать стыд и неловкость в подобной ситуации, но вот поди ж ты, аж вспотела опять.

– То есть приставал… вот прямо приставал или… – Владимир склонил голову набок, изучая меня пристально.

– Вов, вот не думала, что у тебя при таких вопросах приморозит, – раздраженно взмахнула я руками, пытаясь стряхнуть смущение. – Приставал – это значит приставал, а не просто отпустил пару сальных шуточек или пялился нахально! Не флиртовал, не пытался подкатить, не был слегка навязчив! Он, черт возьми, лапал меня! Я вообще не понимаю, как такое недоразумение, как он, в службе безопасности держат!