– Холера, – прошептал Филь. – Надо же, как не вовремя!

Удача избавила его на три месяца от возможных столкновений с кем-нибудь из Хозеков и Фе, но сегодня она его оставила. Сердиться на неё он не мог: при виде Лентолы кто угодно сбежит. Девица твёрдым шагом направилась к нему.

– У тебя совесть есть? – вместо приветствия спросила она.

– И тебе доброго дня, – ответил ей Филь.

– Нам сообщили, что тебя отослали в горы Тарпан к соляным копям, а ты расхаживаешь здесь как ни в чём не бывало, не желая потратить четверть часа, чтобы дойди до дому и сообщить, что с тобой всё нормально!

С момента, когда Филь видел её последний раз, Лентола перешла в одежде в новую лигу. Сегодня на ней были льняные штаны тройного плетения, заправленные в высокие серые сапоги из мягкой кожи с лавандовым отливом и лавандовая же шнурованная куртка толстой шерсти с большим капюшоном, отороченным серебристой лисой. Из-под куртки виднелся дымчатый свитер мягкой пряжи. На руках красовались серые замшевые перчатки.

– Габриэль места себе не находит в догадках: Флав совсем выслал тебя из столицы и ты теперь отверженный; как к этому отнесутся Хозеки и что будет с её свадьбой, которая назначена на май? Как давно ты здесь?

Филю было не привыкать выносить Лентолино негодование, и он уже собрался её отбрить, как вдруг сообразил, что на Флава с Руфиной она не посмеет направить свой гнев, а значит, у него есть возможность донести до обоих семейств, насколько рассердил его визит в Менону. И что Флав с его мнением согласен, и даже Руфина его поддерживает.

– Со дня возращения из Меноны, – ответил он спокойно.

Лентола отшатнулась:

– Я только что интересовалась у Руфины, когда ты будешь назад, она ответила, что понятия не имеет! Вы все сговорились, что ли?

Филь улыбнулся: «Всё-таки Руфина стоит своего мужа!» Его улыбку Лентола расценила как подтверждение. Она фурией развернулась на каблуках и помаршировала к замковому мосту. Филь постарался выгнать её визит из памяти как можно быстрее, походил ещё немного, твердя вслух французские глаголы, а потом направился обедать.

Быстро перекусив в кухне, где предпочитал находить себе еду, не желая тратить время на церемонные высиживания в столовой, Филь снова выскочил на улицу учиться. В этот раз он столкнулся там с Эшей.

– Я только что от Руфины, – сказала она. – В семье назревает скандал!

Различие между сестрами выражалось даже в одежде. Эша была, как всегда, в рубахе и штанах, но её сапоги выглядели так, будто она сняла их с солдата, прослужившего в них не менее пяти лет. Помимо этого на ней был обычный дорожный плащ времён их бедной жизни в Катаоке.

– Матушка вне себя! Она собирается запросить аудиенцию на завтра у Флава.

Филь понял, что совершенно забыл о существовании на свете госпожи Фе.

– Она же сотрёт его в порошок! – испугался он. – Выскажет всё, что думает о нём, после чего ему не останется ничего другого, как заковать её в цепи и сослать на север на вечное поселение. Слушай, мы не можем этого допустить! Скажи ей, что Флав выдавил для меня из Клемента чин третьего класса, может, это её успокоит. Вообще, вали всё на меня, а я найду, где спрятаться!

Эша удивлённо вскинула брови:

– Скажу… Так ты что теперь, кадровый чиновник? Каким войском можешь командовать?

– Какой я, к чёрту, чиновник, если без офиса? Флав говорит, что просто степень сложности выполненных мной задач соответствует этому классу, вот Клемент и согласился. Только мне ещё экзамены сдавать, и если я их провалю, то не видать мне этого чина как своих ушей.

Эша смотрела на него в упор своим привычным рассеянным взглядом, потом улыбнулась и сморщила нос: