Именно поэтому Стоун не обратился ко всем обитателям станции по интеркому. Он не хотел, чтобы его слышали… другие. Те, с кем они время от времени пересекались в столовой и в лабораториях, теми, кто приторно улыбался и упорно называл астронавтов «товарищами». Безотказные и работящие коллеги из Поднебесной. Стоун не был уверен на все сто, но предчувствия редко подводили его. Рисковать он не хотел.

– Холлис, принеси рацию, хорошо? Нам всем надо быстро собраться и обсудить наши дальнейшие действия… Мне нужна рация, понимаешь?

Холлис кивнул – видимо, понимал – и вылетел через шлюз.

Стоун подплыл к Моссу, неловко похлопал его по спине и выглянул наружу.

Сейчас они летели над огненными равнинами Иллинойса.

– Спасибо, коммандер, – всхлипнул Мосс.

Стоун кивнул. Нет проблем, рад услужить. Конечно, Мосс был нерадивым раздолбаем – Стоуну только и оставалось дивиться, как его вообще пропихнули на ISS-2. Но всё же Мосс был членом экипажа, для Стоуна это практически означало члена семьи. И потому Стоун не мог не сделать хотя бы эту самую малость – просто дать понять, что парень не один, остались ещё люди, которым есть до него дело. Иногда ведь так немного надо, чтобы оставаться человечным.

«Если, конечно, я не хочу его приободрить лишь для того, чтобы потом использовать», – подумал вдруг Стоун и ощутил себя грязным манипулятором. – «Ценен каждый член семьи? Или каждый член команды?» Правда ли это одно и то же для него, для Стоуна?

Детройт выглядел так, словно кто-то решил устроить Ночь Дьявола[11] на полгода раньше.

– Рация, коммандер, – расторопно доложил Холлис, влетая обратно в отсек.

Стоун кивнул и взял у него трансивер. Настроил канал.

– Говорит коммандер Стоун. Внимание, астронавты NATO, срочный сбор в отсеке «Клэрити». И, да, кто-нибудь, по пути прихватите японцев и Льва. Стоун, отбой.

Онтарио пылало по обеим сторонам границы.

«Да, думаю, настало время срочно внести кое-какую ясность», – мрачно пошутил Стоун. Но не вслух. Холлис и Мосс могли не оценить. Стоун кивнул им, и все вместе они направились к месту встречи.

«А может радикальные группировки?» – подумал вдруг Стоун. И тут же отмёл предположение. – «Нет же, откуда бы им разжиться таким количеством ракет?»

Далеко внизу горели Джерси и Манхэттен.

Вот и «Клэрити».

Астронавты собрались вокруг коммандера Стоуна.

Мосс и ДаСилва словно нашкодившая малышня испуганно глядели на командира. Палмер, продолжал возиться с компьютером, иногда искоса поглядывая на Стоуна. Стоуну показалось, что Палмер делал это не без налёта презрения. Нашёл время для личной неприязни… Косицки напряжённо покусывал губы. Мако Шинода и Кобэ Ивамацу подавленно молчали. Холлис же был спокоен и хладнокровен как удав. Одна лишь Грейс Мартинес по-настоящему дала волю эмоциям и плакала на софе в углу отсека, уткнувшись лицом в локоть. У Стоуна болезненно сжалось сердце.

Ему нравилась Грейс. И как член экипажа. И как человек.

Как девушка.

Стоун был в диком безмолвном восторге от неё. Юное дарование из Техаса, гений микробиологии уже полгода обреталась на станции. Да и мало того, что умная – девчонка была просто неземной красоты. Ну где ещё таких повстречаешь? Тем более на орбитальной станции – она была единственной женщиной на борту. Да, Стоуну нравилось в ней решительно всё – и её недюжинный ум, и смазливая внешность, доставшаяся по наследству едва ли не от двух десятков наций, и её ненавязчивый креольский акцент.

Ему нравилось даже то, что она упорно отвергала знаки внимания с его стороны. Эгоцентричный нарцисс Стоун расценивал её упорство как вызов и с каждым разом распалялся всё больше, надежда быть однажды благословлённым с Грейс не оставляла его ни на минуту – ему казалась просто небывалым кощунством даже мысль о том, что девушка может достаться кому-то ещё.