Свет погас. Арена мягко погрузилась в вечернее марево Лос-Анджелеса. Откуда-то снизу вновь пошёл дым, по периметру сцены дали первые залпы фейерверка. Когда-то – мы только начинали выступать на крупных площадках – я не мог взять в толк, где же хранится выпускаемый дым и можно ли запускать фейерверки так близко от толпы. Один из пиротехников долго и нудно объяснял мне все эти вещи, но я так и не понял до конца. В итоге он махнул рукой и сказал: «Не парься, Пит, дыма на всех хватит – всегда хватает, а эти залпы не опаснее бенгальских огней». Я последовал его совету и больше не докучал никому такими вопросами.

– Дамы и господа! – пророкотал эм-си[33]. – Поприветствуйте! PER-FECT-PLAN!

Вой фанатов постарше. Визг девочек-подростков. Люди слились в едином безумном крике. Таким – я свято в это верил – рушили стены Иерихона тысячи лет назад.

Джефф оглянулся на меня, как бы говоря: «Твой выход, Пит!» Я всё ещё был душой этой группы, несмотря на наши с ним раздоры. Джефф всё ещё признавал моё лидерство и не собирался устраивать склоки и дрязги посреди запузырившегося шоу. Я кивнул ему, разбежался и типично по-панковски – максимально подогнув колени, в обнимку с гитарой и с «козой» наперевес – выпрыгнул из клубов дыма к микрофону, стоящему по центру сцены. Синхронно с этим пиротехник дал ещё несколько мощных залпов фейерверка. Люди на арене взвыли в экстазе.

По поверхности моря зрителей качались плакаты с надписями в духе: «Perfect Love», «Nobody’s Perfect», «Perfect 2 Me», «In Perfect We Trust», и, внезапно, «Т###ни меня, Пит!»

Фанаты думают, мы всегда в восторге от этого и упоённо разглядываем их плакаты. Нет, детишки, это не так. Дядя Пит знает, о чём говорит. Когда в глаза бьют софиты, зрителей и их откровения на кусках ватмана или фанеры мы почти не видим. Вот и теперь, я смог что-то разобрать и высмотреть в скопище людей лишь когда свет немного ослаб. Да и по правде говоря, вся эта фанатская бутафория интересна лишь поначалу, на первых концертных турах, к концу второго десятилетия на сцене ты к этому просто привыкаешь настолько, что воспринимаешь это как нечто настолько само собой разумеющееся – ну, словно это омлет с беконом и яблочным сиропом на завтрак.

Мой мандраж прошёл. Не осталось и следа. Расплываясь в ухмылке, я чуть наклонился к стойке и пророкотал:

– Добрый вечер, Лос-Анджелес!

Фанаты вновь разорвали воздух над стадионом пронзительными криками любви и обожания.

– Это несколько странно, приветствовать свой родной город, но я уже год не был здесь – расписание, знаете ли, обязывало, тур шёл полным ходом. Да и не я один – Perfect Plan всем составом летал и колесил по всему свету, и вот мы здесь – на родине. – Я сделал эффектную паузу. – Эл-Эй, слышишь меня? Мы скучали по тебе.

По стадиону прокатился гул умиления. Я поправился:

– Кроме Джеффа – ведь он канадец.

Люди зашлись в смехе. Довольно саркастичном, как мне показалось. Я решил, что немного перегнул. Лишь бы Джефф не слишком сильно обиделся. Хотя за столько лет можно было и привыкнуть.

– Ладно, я шучу. Надеюсь Джефф слышит меня. Что? – я наигранно поднёс руку к наушнику и склонил голову, а потом поднял взгляд на толпу и поднял вверх большой палец. – Да, звукорежиссёр говорит, что слышит.

Вновь смех прокатился волной по морю людей.

– Скажу вам, по секрету, Джефф и сам там сейчас дико с этого угорает. Но знаете, что действительно важно для нашего басиста? Это его корни. А для него Город Ангелов стал вторым домом с тех пор как он объявился в Риджмонт-Хай. И я серьёзно, это не название фильма, мы все учились в Риджмонт-Хай Скул. Выпуск 99-го, вы можете проверить!