«Потом командирован я был в числе ста человек в Польшу при есауле Елисее Яковлеве.

А пришёл туда, та команда принята была в свое ведомство господином генералам Кречетниковым.

Служба наша в то время состояла: выгонять из Польши российских беглецов, кои жили тамо в разных раскольничьих слободах.

А как таковых множество собрано было, то генерал Кречетников отправил нас, донских казаков, при афицерах в город Чернигов, где беглецы и отданы были в ведомство тамошнему коменданту.

А я с протчими казаками приехал в дом свой и жил полтора года, и прижил меньшую свою дочь Христину, коей ныне четвертой или пятой год.

(Пугачева Христина Емельяновна (1771 – 1826), младшая дочь Е.И. Пугачева. В феврале 1774 г. вместе с матерью С.Д. Пугачевой, братом Трофимом и сестрой Аграфеной была взята под стражу, в ноябре доставлена в Москву, в Тайную экспедицию Сената. По приговору суда Христина Пугачева вместе с матерью, братом и сестрой заключена в январе 1775 г. в крепость Кексгольм, где и умерла 13 июня 1826 г.)

«Потом, по насланной из Государственной Военной коллегии грамоте, командировано было из Донского войска в ныне прошедшую Турецкую войну 4 полка.

Командиром при оных был атаман Тимофей Федоров сын Греков. В которой поход, и я в полку Кутейникова во второй сотне хорунжим был послан.

И пришед в Бахмут, стояли целую зиму. А весною пошли на польскую границу, где, совокупясь с военными командами (командир в то время был его сиятельство, господин генерал-аншеф граф Петр Иванович Панин) и пошли под Бендеры.

А как оныя взяли, то выступили на зимния квартиры в город Елисавет.

И из села Каменки отпущен я был в дом свой, так как и другия сто человек казаков в отпуск.

Однакож, я, за болезною своею, на месяц, а по прошествии сроку велено было явиться опять к команде, где обретаться будет армия.

Приехав в свой дом, хотя болезнь моя не умалилась, а умножилась, однакож, как вышел срок моему отпуску, собрал свою команду, и прямым трактом пошол на реку Донец.

А перешед оной, увидел, что по причине своей болезни ехать никак не мог.

 Но, чтоб служба за мною не стала, нанял за себя казака Михаилу Бирюкова, которой в армию за меня с теми ста человеками казаков и поехал.

А я, весьма будучи болен, приехал в дом свой и лежал с месяц.

Как же увидели тут станичныя командиры, что я к выздоровлению безнадежен, ибо на ногах и на груди были величайшие раны, сказали мне, чтоб взял я станичной атестат и билет для свободного проезда и ехал в город Черкаск для отставки.

Которой я получа в руки, также о свободном проезде и билет, в город Черкаск поехал. А по приезде явился к войсковому атаману Степану Данилову сыну Ефремову.

(В 1771 – 1772 г г. комендантом в Таганроге был генерал-майор Даниил де Жедерас)

Оной сказал мне, чтоб шол для излечения ран в лазарет, – «а как де неизлечисся, то и тогда отставка тебе дастся, ибо де я увижу, что ты может быть со временем и вылечисся».

Однакож, я не пошел в лазарет, боясь того, чтоб больше болезнь моя не умножилась, а разсудил пользоваться на своем коште, о чем и Ефремову доносил, сказывая притом, что между тем поеду я в Таганрог к сестре своей для свидания.

На то Ефремов сказал: «Очень хорошо, пожалуй, де, поезжай, вить ты и билет имеешь для проезда, куда хочешь».

Почему я и приехал в Таганрог, зятя своего дома не получил, а сестра незапному моему приезду весьма обрадовалась. А чрез несколько дней, и зять мой в дом приехал.

 Между многих разговоров зять сказывал: «Нас де хотят обучать ныне по-гусарски, и всяким регулярным военным подвигам».

А на то я отвечал: «Как де его кажется не годится, чтоб переменять устав казачьей службы, и надобно де о сем просить, чтоб оставить казаков на таком основании, как деды и отцы войска Донскаго служили».