, но и, вероятно, самым сильным человеком во французской армии… Его любимой забавой в школе верховой езды было встать в стременах, схватиться за какую-нибудь балку над головой и оторвать себя вместе с лошадью от земли». Более правдоподобным выглядит другой анекдот, который кочует из одного повествования в другое: как-то Дюма сражался в трех дуэлях подряд[8] – и выиграл все три, несмотря на ранение в голову. Эта легенда почти наверняка легла в основу одной из самых знаменитых и комичных сцен в романе «Три мушкетера»: д’Артаньян назначает дуэли Портосу, Атосу и Арамису почти на одно время (конфликт разрешается счастливо – «Один за всех и все за одного!», – когда появляются настоящие враги.)

Пока еще всего лишь капрал Алекс Дюма впервые привлек внимание командования, когда в одиночку взял в плен двенадцать солдат противника[9] и пригнал их в лагерь. Вскоре вслед за этим он повел четырех кавалеристов в атаку на вражеский форт, который защищали более пятидесяти человек, – Дюма собственноручно убил шестерых, а еще шестнадцать пленил. Как подытожил журналист из Парижского общества начала девятнадцатого века, «такая выдающаяся отвага[10] в сочетании с мужественной внешностью, а также исключительной силой и ростом, гарантировали ему быстрое продвижение по службе; благодаря своим талантам он очень скоро доказал, что заслуживает повышения».

Как бы высоко ни восходила его звезда, Алекс Дюма никогда не попадал в число тех, кто отдает приказы, а затем стоит в стороне, наблюдая, как подчиненные делают всю опасную работу. Дюма вел солдат и сам шел впереди. Один из начальников в разговоре с ним однажды заметил: «Дорогой Дюма[11], меня бросает в дрожь каждый раз, когда ты садишься на коня и скачешь во весь опор впереди своих драгун. Я снова и снова говорю себе: „У него не будет шанса вернуться целым и невредимым, если он не придержит скакуна“. Что будет со мной, если ты дашь себя убить?»

Даже став генералом и командуя тысячами солдат[12], Дюма по-прежнему предпочитал лично возглавлять небольшие отряды и проводить специальные операции, где он мог добиться победы благодаря собственной смекалке и недюжинным физическим данным. Когда Дюма был главнокомандующим[13] Альпийской армией (что примерно соответствует сегодняшнему четырехзвездному генералу[14]), он надел подбитые шипами ботинки[15] и ночью повел своих людей на штурм непроходимого ледника, чтобы застать врасплох австрийскую батарею, которая казалась столь же недосягаемой, как пушки Наварона. Он захватил вражеские орудия[16] и повернул батарею против австрийцев, заставив их немедленно капитулировать. Дюма взял не только 1700 пленных и около 40 пушек, но и перевал Мон-Сенис – ключ к Альпам.

Когда Дюма и Наполеон еще оба были генералами французской революционной армии, Бонапарт прославлял подвиги Алекса при помощи излюбленных тогда сравнений с героями Античности. Наполеон называл Дюма воплощением Горация Коклеса[17], который спас Римскую республику, не позволив варварам переправиться через Тибр. (Французские революционеры так же, как и американские, жили в мире аллюзий из классической эпохи – Джорджа Вашингтона, например, все сравнивали с Цинциннатом).

Когда Наполеон предпринял вторжение в Египет, Дюма командовал французской кавалерией[18]. Именно во время этого похода два столь непохожих друг на друга солдата рассорились навсегда. Столкновение имело как идеологическую (Дюма считал себя борцом за мировую свободу, а не мировое господство), так и личностную подоплеку.

«Если мусульманам[19], к какому бы слою общества они ни относились, доводилось хотя бы мельком увидеть генерала Бонапарта, они удивлялись тому, как он низок и тощ, – писал главный военный врач того похода. – И лишь один человек среди наших генералов поражал их воображение сильнее. Это был… командующий кавалерией, Дюма. Чернокожий, похожий на кентавра в те моменты, когда он на коне перемахивал через траншеи, спеша выкупить пленных, – только он, как полагали мусульмане, мог возглавлять поход».