Но слова были сказаны – и теперь следовало подобрать ответ.

– Ваша верность престолу делает вам честь, молодой человек, – нейтральным голосом проговорил Сапега, – но ваше воспитание должно подсказать вам, что невежливо являться незнакомцем на бал, не представившись его хозяину.

Молодой человек размышлял какое-то время, потом кивнул.

– Вы правы, сударь. Не соблаговолите ли оказать мне честь и представить меня хозяину сего бала?

– Охотно. Как вас представить?

– Граф Ежи Комаровский, поручик лейб-гвардии Его Императорского Величества Польского гусарского полка.

На лице Сапеги не дрогнул ни один мускул, хотя фамилия Комаровский, безусловно, была ему хорошо знакома.

– Извольте следовать за мной, граф…

Придворные тихо расступились перед ними, дали дорогу. Все ждали продолжения спектакля, ибо из таких вот спектаклей и складывается придворная жизнь.

Царь Константин повернулся к ним, протянул руку с недопитым бокалом шампанского, и лакей ловко поймал его на свой серебряный поднос.

– Ваше Величество, – замогильным, довольно громким голосом провозгласил Сапега, – позвольте представить вам графа Ежи Комаровского, поручика лейб-гвардии Его Императорского Величества Польского гусарского полка.

На какое-то мгновение в зале воцарилась тишина – муха пролетит и то будет слышно.

– Рад вас видеть, граф. – Царь шагнул вперед и по-простецки протянул руку для рукопожатия. – Добро пожаловать в мой дом.

– Благодарю, Ваше Величество… – граф Комаровский пожал протянутую ему руку, склонил голову.

Одной грозы удалось миновать…

Когда граф Комаровский оказался рядом с царем Константином – царь решился. Шагнул ближе…

– Господин граф…

В шуме бала Комаровский его услышал, обернулся.

– Ваше Величество…

– Император Александр ничего не просил мне передать? – закинул удочку царь Константин.

Комаровский отрицательно качнул головой.

– Увы, Ваше Величество, я еще не в тех званиях, чтобы служить конфидентом у Его Императорского Величества Александра.

Царь кивнул головой и отвернулся к своим придворным.

…Если собираются на горизонте тучи – следует ждать грозы. Увы, но по-другому не бывает, и глупец тот, кто, увидев тучи, собирается в дальнюю дорогу без зонта или плаща.

Цесаревич Борис появился лишь к окончанию второго тура вальса. Увы, то ли пьяный, то ли уже взбодрившийся дозой кокаина, которую в этой среде тоже не считали за грех, а единственно – за развлечение. С ним были семь или восемь человек – его свита, такие же, как он, дерзкие и распутные хлыщи, не имеющие ни малейшего представления о нормах этикета. Вернее, представление-то они имели, но, взбодрившись абсентом[7] или понюшкой кокаина, о них, увы, забывали. На время.

Свою «даму сердца», вернее, ту, которую он считал дамой сердца, цесаревич Борис увидел сразу. И москаля рядом с ней – тоже увидел…

– Это москаль, – озвучил свое наблюдение один из придворных «молодого двора»[8].

Борис недобро выругался.

– Кто-нибудь его знает?

– Нет.

– Нет…

– Нет, милорд…

– Сделать его? – недобро спросил еще один.

– Не надо. Не надо устраивать публичный скандал. Как только он будет уходить или куда-нибудь выйдет, скажите мне. А пока – следите за ним…

«Вышел» москаль после третьего тура вальса – на самом деле танцевать вальс, правильно и в переполненном зале, было не так-то просто. Это почти физическое упражнение, пот льет градом, тем более что в зале душно. В общем – освежиться на террасе, заодно и покурить, ежели кто курит, – самое то…

Граф Ежи не сразу заметил, как терраса вдруг опустела. А заметив, не придал этому никакого значения. Докурив – курил он мало, максимум по две-три сигареты в день, не обычных, а японских, соусированных