– Будешь?

Маня показательно опустила язык в свой бокал, пить она не могла, но подруга без коньяка или вина на столе, считала встречу не настоящей. Одно дело заскочить по-соседски выкурить пару сигарет прихлебывая кофеек. А как поговорить? «На поговорить» Маня и держала специально бутылочку пятизвездочного «Коктебеля». Приятельнице для того чтобы пробка замкнутости и рисовки выскочила, раскупорив игристый сосуд откровения, хватало и двух рюмок. Третью, лизанную Маней, она выливала в свой кофе «на посошок», повторяя каждый раз «Знаю тебя, выльешь…». Но это будет потом, а сейчас было самое начало встречи, без всяких мужей. Глеб на службе, Миша на хозяйстве.

– Всё есть, и три внучки слава богу здоровы, красавицы растут. В саду все растет и колоситься. На зиму 40 трехлитровых банок закрутила, это меньше чем в прошлом году. Но и из тех запасов только четыре съели…

– А зачем тогда мариновала? – Чуть было не спросила Маня. Но вовремя придержала язык. Мотивацию заготовительного удара подруги в июне-августе она знает. – «Зачем пропадать добру». Отстоявшееся пару сезонов добро, они вдвоём с приятельницей вытряхивали из банок прямиком в выгребную яму, всё вполне съедобное, ароматное. Жалко.

– Может возьмешь? – прихватив очередную банку интересовалась она.

– Не едим, а если привезу соблазнимся и опять желудки сорвем.

Глеб обожал лечо, маня с удовольствием похрустела бы маринованным огурчиком. Слопала бы целую тарелку лисичек или опят, у подруги они как маслины. Грибочек к грибочку. Леса у них тут щедрые. Дом, в котором живут Маня с Глебом и дача, где с апреля по ноябрь обитает подруга, разделяет гектара четыре смешанного леса. До перестройки там за надежным забором размещались ракетчики. 19 лет назад на закрытую секретную территорию внедрился десант московских дачников. Лес теперь никто не охранял, а по бетонке к огородам, через всю территорию на велосипедах, мопедах и автомобилях шастали дачники, жалуясь на местные власти, что за дорогой никто не следит. Пока Маня мысленно ворчала, подруга продолжала свой монолог. О чем именно талдычит гостья, хозяйка пропустила. Спохватилась и наткнулась на вопросительный взгляд огромных глаз поразительной голубизны. Глаза несколько раз похлопали густыми светлыми ресницами. Маня смотрела в них и молчала.

– Как считаешь, почему?

– Потому что дорога и лес на земле, которая принадлежит министерству обороны. Территория считается законсервированной. О том, что вы разбили там поселение, в военном ведомстве скорее всего и не знают. Потому и за дорогой не следят. Вот вернуться и приведут все в порядок, можешь не сомневаться.

Теперь гостья смотрела на Маню как баран на новые ворота.

– Причем здесь дорога? Я говорю всё, о чем я мечтала у меня есть, а счастливой я не была ни одного дня. Ну может только на выпускном у сына…

– Ты просто не помнишь.

– Нельзя забыть момент, когда ты счастлив.

– Свадьбу свою помнишь? Как сын родился, как родственники встречают у больницы с цветами?

– Конечно помню. Какое тут счастье, сначала туфли на пятке мозоль натерли. Потом потащились по Москве фотографироваться, цветы везде возлагать. Я хромаю, а мне говорят терпи – сама обувь выбирала. Тапочки попросила, так дружка пальцем у виска покрутила. Дохромала кое как до банкетного стола. Все кричат «Горько! Горько!» Нафига им наши поцелуи? Полный стол салатов, нарезки, спиртного, – пейте, закусывайте и пляшите.

Мишка видит я дрожу от холода, пиджаком накрыл, а ему говорят фотографии получатся плохими. Забрал.

– А ты?

– Что я. Сидела, дрожала и ждала, когда можно будет уйти.