Леша не думал ни секунды.

— Пчелка, прости, что позволил тебе все это выслушивать, – прошептал он мне на ухо. Встал со стула, потянув меня за руку, и сказал: — Я женился, выбор уже сделан. Хватит уже считать меня ребенком, и указывать мне, что делать. От вас я не отказываюсь, когда в себя придете – приходите в гости. Надеюсь, вы будете готовы извиниться перед Таней, а если нет – приглашение отменяется. Праздник мы устроим, но всех вас не зовем. Даже вас, Виктор, – Леша взглянул на моего папу. — Мы уходим. Вам и без нас, смотрю, весело. Приятного вечера. Пошли, Тань.

Я не стала спорить, и мы, взявшись за руки, пошли к выходу, а за нашими спинами с новой силой грянул скандал.,

— Не у одной тебя уродственники, – поморщился Леша. — Да пошли они все, выше нос!

Парень легонько щелкнул меня по этому самому носу, и я нервно рассмеялась, хотя хотелось плакать. Но в то же время я была благодарна Леше, что не заставил меня выслушивать оскорбления, или мирить всех присутствующих. Просто увел.

Может, он и правда изменился?!

ЛЕША

Едем домой, и я украдкой на Таню поглядываю. Надо же, столько времени прошло, а меня снова коротить начинает. Будто электричеством прошибает, а я радуюсь, как дурак. Но не мог же я снова в нее влипнуть?!

После армии я в конкретный загул ушел. Встречался с яркими, бойкими. Специально выбирал непохожих на Пчелку. Та же Дианка – абсолютная Танина противоположность.

Приятель советовал мне как-то, чтобы я нашел похожую на Пчелку девчонку, и закрыл гештальт. В темноте все кошки серые, и все такое. Но мне это мерзким показалось. Лучше забыть. Подумаешь, первая любовь.

И вот она, эта первая любовь, видит, и делает вид, что все прекрасно. Только нос трет так, что он опухать начал.

— Тань, я же сказал тебе, чтобы ты забила. Я же не сижу, и не страдаю.

— У тебя повода нет, – глухо ответила она.

— В смысле, нет повода? Твои родители начали, а мои с удовольствием подхватили. Все они друг друга стоят. Ну же, плюнь на них.

— Тьфу, – рассмеялась Таня, но как-то грустно.

Неприятно видеть, как она нос повесила. Вроде я столько раз ее стебал, что должен был привыкнуть… но нет. В школе я из кожи вон лез не для того, чтобы Пчелке жизнь испортить, а… не знаю, будто кричал ей: «Я здесь, посмотри уже на меня!». Хреново было наблюдать, как она всем вокруг улыбается, а меня из-за пары тупых детских подколов десятой дорогой обходит.

Но сейчас все по-другому. Таня грустит. Таня рядом. Может… черт, может, есть шанс? Да, она не была в меня влюблена, но год у нас есть. Или даже больше.

«Ага, щаз-з, – я покачал головой. — Она меня с баблом не любила. А нищебродом-то я ей тем более не сдался»

— Но ведь попытаться я могу! – прошептал я.

— Что? – вздрогнула Таня, и я увидел заправку, рядом с которой цветочный ларек.

— Ничего. Тань, я на минуту, посиди пока, – остановил машину чуть поодаль от заправки, Таня даже не спросила зачем. Вся в своих мыслях.

— Постараюсь не убежать.

— Постарайся, – серьезно ответил я, и вышел из машины.

Денег осталось не прям много, на скромную жизнь хватит. Завтра на работу, последние пары придется прогулять, и черт с ними. Потом договорюсь насчет тачки. Может, кто из своих купит. И Марьяну смогу забрать, и может с Таней шанс будет. Цветы, подарки… а дальше пусть решает.

— Девушка, какой у вас самый дорогой букет?

— Семь тысяч.

Продавщица в синем фартуке указала ручкой на стоящий справа уродливый букет в гофрированной бордовой бумаге, и я поморщился.

Нет, Тане я это уродство дарить не буду. Осмотрелся, и выбрал симпатичный букет в пыльно-розовой бумаге.

— Три двести, – с возмущением произнесла продавщица.