Я все бежала и бежала, и мне не хватало воздуха, чтобы отдышаться. Светящийся пес был совсем рядом. Его зубы ужасающе клацали в ночной тиши, а когти почти касались моих волос. И вот я упала. Свернулась калачиком и взмолилась о пощаде:

— Не трогай, прошу... Обещаю, что не трону твои фотографии…

— Арриба! — приказал тихий голос над моим ухом.

Мягкие ладони обхватили мои плечи и легонько тряхнули.

— Отпусти! — заорала я.

Все еще пребывая в полусне, я подумала, что Цербер все же настиг меня. Но открыв глаза, увидела перед собою довольно милое лицо пожилой женщины. Со смуглой кожей, темными, собранными в тугой узел волосами и сетью мелких морщинок вокруг карих глаз, она напоминала скорее фею, чем злобного пса.

— Доброе утро, — смущенно поздоровалась я и присела в постели. — Кто вы?

Женщина непонимающе похлопала глазами, а потом улыбнулась и быстро-быстро проговорила что-то на итальянском.

Я мало что поняла из ее словесной тирады, но уловила главное. Во-первых, ее зовут Симона, и, судя по белоснежному фартуку и тряпке в руке, она горничная или кто-то вроде того. Во-вторых, Сандро оказался хитрым малым и нанимал в прислугу только своих соотечественников. Ага, а девушек, значит, брал русских, ни слова не понимающих по-итальянски.

— Вы говорите по-русски? — все же решила уточнить я. Вдруг повезет?..

Симона помотала головой и тотчас вскочила на ноги. Кажется, Сандро предупредил, что она не должна заговаривать с его гостьями. Иначе с чего бы этой милой даме выглядеть такой смущенной?..

— Скузи, — сообщила она и стала как ни в чем не бывало протирать пыль.

Я поднялась, быстренько умылась и отправилась на кухню. Раз уж не удалось поговорить с прислугой, то займусь завтраком. От него будет больше пользы.

Как оказалось, сегодня на виллу прибыла не только Симона, но и другие наемные работники. И все они, к моему великому разочарованию, ни слова не понимали по-русски. Зато работали так энергично, словно за ними присматривал пес из недавнего сна.

На кухне, накрытый салфеткой, меня ждал завтрак: еще теплый кофе с молоком и круассан с ветчиной и сыром. Плохое настроение как рукой сняло. Жаль только, самого Сандро не оказалось рядом, и не удалось поблагодарить его за заботу. Наверняка он закрылся в своем кабинете и, как злобный царь Кощей, перебирает свои сокровища.

Утро выдалось солнечным, и я, подхватив завтрак, вышла на террасу, удобно устроилась в полюбившемся плетеном кресле и стала наблюдать за работой садовников. Они подстригали кусты и переругивались. А, может, и просто разговаривали — непривычно эмоционально и громко. Я не понимала их слов, но других развлечений все равно не предвиделось.

Сандро объявился ближе к обеду. Заплатил работникам за услуги и проводил их. Я немного позавидовала им, глядя, какими радостными покидают они виллу. Сидя в открытом фургоне, девушки и парни что-то весело пели и прищелкивали пальцами в такт мелодии. И только Симона смотрела на меня странно: слишком пристально, словно бы сочувствующе. Помахала мне на прощание рукой и выкрикнула:

— Стар ин гуардия! Си салви!..

Я непроизвольно вздрогнула. Дождалась, пока Сандро приблизится, и, позабыв о роли послушной модели, спросила:

— Ты можешь перевести ее слова? Что она крикнула на прощание?

— Чтобы ты поскорее покинула меня, — невесело улыбнувшись, отозвался Сандро.

И что-то подсказало, что он не соврал. Он смотрел мне в глаза, будто ожидал, что я немедленно кинусь вслед фургону.

— Почему? — вновь спросила я. Не то чтобы из страха, скорее из любопытства.

— Недолюбливают мою камеру, — вздохнул Сандро. — И мои снимки, закрытые в кабинете. Но именно они и сделали меня знаменитым.