Совещание проходит на повышенных тонах. Моя команда хорошо справляется, заставляя людей Юрия краснеть и отвечать на прямые, но совершенно неудобные вопросы.

Так ни к чему не придя, мы покидаем зал переговоров, а друг заходит ко мне в кабинет.

— Костя, ну как же так? Твои ребята как с цепи сорвались, — обиженно тянет тот, а я хмыкаю.

— Это их работа. Да и знаешь, фирма веников не вяжет, а я не нанимаю на работу непрофессионалов.

— Хочешь сказать, мой штат — это непрофессионалы? — прищуривается Юра, плюхаясь на диван.

— Я сказал только то, что хотел. А ты услышал то, что сам думал. Не нужно сваливать все на меня. — Пожимаю плечами и достаю телефон.

Нужно бы набрать Софию, спросить, как они, но Юрий отвлекает меня от этой мысли.

Мы говорим еще примерно час, друг удаляется, а я полностью погружаюсь в работу.

Когда за окном достаточно темно, я хватаю свой пиджак и иду к парковке. Вот ведь идиот, не заметил, как настал вечер.

Странно, почему не звонила София? Неужели ей все понятно? Если бы меня оставили одного с ребенком, я бы, наверное, трезвонил каждые пять минут, чтобы проконсультироваться.

Хотя да, там же Глаша – наверное, она и помогает…

Приезжаю домой, рассматривая, в каких окнах горит свет. Но все вокруг темно. Странно.

Я устал и зол. Чувствую, как напряжение, скопившееся за день, начинает прорываться, но стараюсь все же держать себя в руках.

Не дело пугать Софию и малыша. Им и так страшно в новой обстановке.

Вижу, как девушка гуляет во дворе с ребенком, и подхожу к ним.

— Вы гуляете? — спрашиваю я, замечая темные круги под глазами Софии.

Она устала.

Сразу понимаю, что что-то не так, а когда спрашиваю, ужинала ли она, вообще все становится понятно.

Глаша не помогла. А София слишком гордая, чтобы позвонить и пожаловаться.

Ну что ж, они сами напросились. Сейчас я им устрою!

Мы с Малинкиной заходим в дом и идем на кухню. Девушка ерепенится и не хочет прямо отвечать ни на один вопрос. Убеждаюсь, что я точно прав. Осталось только найти Глашу, и все станет ясно.

Кто-то сегодня получит увольнение. И очень подозреваю, что это не Малинкина.

***

— София, сходите с Никитой в спальню, принесите его бутылочку, а мы пока поговорим с моей дорогой Глашей, — тяну я, прищурившись.

Девушка кивает и быстро уносит Никиту из кухни, еще раз доказывая мне правильность моего выбора няни.

Домработница же совсем побледнела и сжалась в комок.

Весь ее вид показывает, что она очень сожалеет, но мне ее ни секунды не жалко.

Один раз предавшие мое доверие уже не вернут его никогда.

— Глафира, как же так? — говорю я нарочно спокойным тоном.

— Я не виновата, просто…

— Не нужно оправданий! Вы просто сейчас соберете свои вещи и покинете мой дом. Навсегда.

— Но как? Я же вам служила верой и правдой вот уже больше пяти лет! Готовила, убирала, помогала во всем! Неужели вы можете так поступить? Вы верите словам этой… потаскушки?

Чувствую, что начинаю звереть, но все еще держу себя в руках. Никто не смеется так выражаться в моем доме. Тем более на Софию.

— Я верю своим ушам, Глафира! — рычу я. — Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я попрошу Владимира и Василия сделать это! Поверьте, они церемониться с вами не будут!

Женщина замирает, понимая, что я не шучу. В глазах стоит неподдельный испуг.

Да! Наконец до нее дошло, что она перегнула палку!

Домработница уходит, а я тяжело вздыхаю. Вот почему так происходит? Стоит только дать человеку немного свободы, доверия – и он сразу переступает грань.

Подхожу к холодильнику и понимаю, что она еще и не приготовила ничего.

Хороша работница!

Вымыв руки, я приступаю к готовке, выбрав в качестве ужина пасту с морепродуктами. Надеюсь, Софии понравится.