Потом мы пили кофе с вином в саду за домом. Странное сочетание – кофе и вино, особенно для вечернего времени суток. Но бабушка Кена объяснила, что нужно готовить по особому рецепту, обязательно в джезве (кофемашины она не признавала). Сварить кофе можно сразу с корицей и апельсиновой цедрой, а можно добавить их после. К остывшему кофе добавить портвейн, сахар (хотя его лучше положить в еще теплый напиток, чтобы он лучше растворился), а также пряности. Затем кофе нужно очень хорошо охладить, а уже после – разлить в охлажденные заранее бокалы.

Солнце уже подходило к горизонту, радовал тихий и красивый вечер. Бабушка очень интересовалась жизнью в далекой России. Она оказалась политически подкована (как сказали бы раньше в Советском Союзе) и задавала мне каверзные вопросы о нашем президенте, о политике России, а также о полярной зиме и состоянии наших дорог.

Разговор получился интересный, но личной темы мы не касались.

Покинув дом бабушки Кена, мы сели в машину, и он спросил:

– Хочешь остаться со мной? Вечер можно продолжить!

– Думаю, на сегодня достаточно! – вежливо ответила я.

– Как скажешь, – немного разочарованно сказал он и повез меня через парк, чтобы я смогла разглядеть замок поближе. Меня впечатлили красивые фонтаны и статуи, ухоженные клумбы и почти полное отсутствие туристов!

– Не то что в Версале! – заметил Кен. – Там столько людей, что трудно сосредоточиться и как следует отдохнуть.

Мы вернулись в Париж, сказка закончилась. Нужно было принимать решение, что делать дальше.

– Мы можем съесть по десерту перед тем, как я отвезу тебя в отель? – спросил Кен.

– Да, пожалуй, съела бы что-нибудь сладенькое, – ответила я.

Погружение в жизнь Кена произвело на меня впечатление. Он хотел показать себя с другой стороны – и ему это удалось. Но я – тоже крепкий орешек и буду стоять до конца!

За ужином у нас завязался душевный разговор. Наверно, первый раз за все время нашего знакомства. Не хотелось бы думать, что последний! Я вдруг поняла, что совершенно не держу на него зла или обиды. Да, я помню, что мне было больно оттого, что он мне изменял, оттого, что часто игнорировал меня, не держал обещаний, ревновал… Я все помню, но обида наконец прошла. Обида, которая мучила меня долгое время и точила изнутри, исчезла, как утренняя роса.

Но, несмотря на это, я не позволила ему подняться ко мне.

Прощались мы у магазина игрушек, неподалеку от «Нормандии». Не выдержали, зашли – меня как будто что-то притянуло. И разве может быть это совпадением? Кен купил мне… большую белую игрушку, плюшевую панду с глазами-бусинами. Почти такую же, как я купила в Москве, давно, когда мы расстались и он хотел меня увезти! Я была в шоке – опять совпадение?

– Возьми, он будет иногда тебе напоминать обо мне… – как-то грустно сказал Кен. И я не посмела отказаться.

Мы распрощались, и я пошла к себе в «Нормандию», абсолютно не думая, о чем буду говорить с Моникой, где наши девушки и чем закончилось модельное светопреставление в шатре Лувра.

И, как оказалось, напрасно.

Ничего особенного при входе в отель я не заметила. Неожиданности встретили меня прямо в лобби, у ресепшена. Там сидел полицейский, еще несколько стояли поблизости. Меня окликнули:

– Мадемуазель Южная?

С диванчиков в холле поднимались двое в штатском. Внешность я бы не запомнила и описать не смогла. Одеты прилично. В костюмах, при галстуках, обувь стильная, оба ухоженные, чистые.

– Нам нужно с вами поговорить в спокойной обстановке. Давайте поднимемся к вам в номер, у нас не так много времени, а нужно решить много вопросов. Вы позволите?