Меня уже нет толком в этом пространстве. Я даже не замечаю, как Лика успела положить меня на спину и расстегнуть на мне джинсы. Я ускользаю из мира, я ускользаю от Лики и от себя. От всех ощущений. Только уходя от этого, можно по- настоящему что-то чувствовать!

Окончательно потерял себя. Я над всем этим миром. Одна из самых красивых девочек в мире обхватывает мой член губами и со всей нежностью и любовью ласкает его. Это ли не вершина мира? Это ли не власть?

Лика возбуждается всё сильнее. Я чувствую сквозь свою нирвану её жаркое

дыхание. Чувствую, как она цепляется языком за венки на моём члене, как целует его и облизывает. Как хочет меня. Как любит меня. Как покоряется мне. И весь мир в моей власти.

И плевать на усталость, плевать на всю дотошность и безумие этого мира. Плевать, что я не контролирую ни себя, ни происходящее в моей жизни. Этот мир – такой, как я хочу! Он сам приведёт меня к вершине, сам подарит мне всё, что я захочу. Я – любимая игрушка мира. Этого достаточно, чтобы иметь самое лучшее.

В этот момент я кончаю. Лика замедляет темп, медленно двигает головой, глотает мою сперму и со всей нежностью и трепетом вылизывает мой член. Затем, почти трясясь от возбуждения и желания, ложится возле меня.

Усталость, утрата сил, долгожданная доза амфетамина и Лика делают со мной что-то невообразимое. Я нахожусь между диким желанием заняться сексом с Ликой или уснуть. Наконец, моё сердце бьётся! Наконец, я что-то ощущая внутри себя. По пустыне внутри меня закружились песчинки диким танцем. Да они там джигу пляшут, чёрт побери! Сердце, спокойнее, не бейся. Всё отлично. Всё.

Нет, я проваливаюсь сквозь реальность по пелену сна. Темнота забирает меня окончательно. Я так и остаюсь, развалившись на диване с расстёгнутыми джинсами. Я засыпаю, проваливаюсь в полунаркотический сон, почти нирвану. Но я ещё что-то слышу и даже вижу, кажется, сквозь закрытые веки.

Лика смотрит на меня, понимает, что я уснул. Давит в себе злость, глотает комок в горле. Затем сама наклоняется над столом, рассыпает дорожку на ту же обложку той же книги и снюхивает. Примерно так, как я это сделал только что. Только, сдаётся мне, её дорожка побольше моей была. Лика падает рядом, утыкается мне в шею лицом. И я чувствую мокроту. Слёзы? Моя девочка плачет? Я засыпаю.

Утро приходит сквозь окно всегда неожиданно и как-то резко. Я оглядываюсь вокруг – нет Лики, нет ни её вещей, ни следов её присутствия. Разве что, остатки порошка на книге. Как всегда. Она моя только ночью, а по утру она растворяется амфетаминовой дымкой. Нет, не моя. И никогда не была и не будет моей. Она – ночная. Она принадлежит только самой Ночи.

Кашель

– И ты тоже кашляешь?

– Да, немного, – ответил я, слегка оторопев. Мне стало неловко из-за моего кашля.

– Все вокруг кашляют. Настораживает, правда?

– Почему? Осень. Все болеют.

В ответ официантка лишь пожала плечами и улыбнулась. Я посмотрел на неё. Девушка выглядела уставшей, но держалась хорошо. Аккуратно собранные в хвост волосы и неброский макияж добавляли ей некий шарм. Она забрала счёт.

– Я последний? Ты из-за меня, наверное, слишком задержалась?

– Не думай об этом, – девушка улыбнулась, как она делала это всегда. Ты ведь постоянный гость нашего заведения. Всегда рады. —

– Всё равно, неудобно как-то. Тебе среди ночи ехать домой теперь.

– Я рядом живу, в трёх кварталах отсюда. Дойду. Но ты можешь меня проводить.

Я почувствовал прилив сил после этого предложения, хотел чтото сказать, но получилось лишь кивнуть. Немного глупо вышло. Официантка поняла, вскинула голову и сказала: