Добравшись домой, Ника первым делом сняла всю одежду и накинула легкий халат на голое тело. Затем разобрала покупки, достала бокал, наполнила его белым мускатным вином и добавила кубик льда. В гостиной её ждал мольберт. Вооруженная кистью Ника, попивая вино, продолжила писать начатую несколько дней назад картину. У произведения еще не было названия. Художница уверенными мазками заполняла пустоты на холсте. В один момент кисть замерла. Вероника немного отклонилась от мольберта и представила, как будет выглядеть результат её вечерних трудов. Вдруг ей вспомнился разговор.

«– Адам, смотри, что у меня получилось.

– Что это?

– Моя картина.

– Сама нарисовала? Молодец. А что она означает?

– Ничего, могучие горы, густой лес после дождя и красивый закат.

– Качественно. У меня жена тоже рисует. Только у нее сюжеты с глубоким смыслом. Порой без объяснений мне и непонятно, о чем картина. Последняя была о жестокости людей к животным. Аж мурашки бегали по телу, когда она рассказывала.

– Ну, я – любитель, не профессионал.

– Настоящие художники умеют заворожить. Но у тебя отлично получилось для непрофессионала.

– Тебе действительно нравится или для приличия говоришь эти неуклюжие комплименты.

– Нравится, конечно. Для психоаналитика очень даже неплохо.

– Но совсем не то, что у Маринэ, да?

– Ну да, она же талантливый художник, а ты все-таки в первую очередь специалист другой сферы.

– Ну, спасибо за честность.

– Ника, ты чего?

– Ничего.

– Ты вообще не воспринимаешь объективную критику. Я же не виноват, что неплохо разбираюсь в художественном искусстве и не могу врать, что ты сотворила шедевр».

– Да хватит! – громко воскликнула Вероника и ударила кулаком по раме мольберта. От удара холст пошатнулся. Ника, очнувшись от воспоминаний, рефлекторно схватила картину, а бокал вина выскочил из руки, со звоном ударился об пол и разлетелся вдребезги. Вероника закрыла ладонями лицо и заплакала. Так происходило по вечерам после тяжелых дней. Накопленный за рабочий день негатив вырывался наружу. Такой слабой и ранимой Нику никто и никогда не видел. Такой её знали только мольберт, лёгкий халат и бутылка вина.

Вероника сделала глубокий вдох, закрыла глаза, и в воображении мелькнуло лицо Николая. “Я действительно под впечатлением. В следующий раз приносите еще одну картину”, – его голос прозвучал в голове. Теперь уже отчетливо Веронике представилось улыбающееся лицо пациента. Он подмигнул ей и исчез. Вместе с ним испарилась и тоска. Вероника улыбнулась, снова взяла кисть и, покусывая нижнюю губу, продолжила творить.

В это же время, в сером многоэтажном доме, в своей спальной на кровати лежал Виталий Гариев. Он закрыл глаза и пытался заснуть. Свет во всех комнатах был выключен.

"Шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят", – считал про себя он.

Вдруг во двор дома въехала машина. Музыка с внушительными басами грохотала с такой силой, что окна на первых этажах ближайших многоэтажек задребезжали. Автомобиль припарковался недалеко от подъезда Виталия. Громкость музыки убавили. Из машины выбрались четверо парней. Все, в том числе и водитель, были очень пьяны. Они решили продолжить свое веселье прямо на лавочке около дома. Выпившая компания создавала очень много шума. Парни смеялись, матерились и азартно спорили о чем-то. Уснуть было просто невозможно.

Виталий встал с постели, подошел к окну, открыл его и, найдя глазами лавку с источником раздражающего шума, вполне вежливо выкрикнул:

– 

Ребята, вечеринку прекращайте, люди уже спать легли!

Реакции не последовало.

– 

Громкость убавьте, люди спят! – очень громко крикнул Виталий.