На ходу Том рассматривал таблички на сенсорных панелях у дверей – никакой полезной информации, только длинные номера. В голове неприятно кружилось, зрение сузилось, превращая мир в бесконечный серый туннель. Взгляд не желал задерживаться даже на плавно покачивающихся впереди приятно округлых бедрах девушки. Одна из дверей слева беззвучно распахнулась, в нос ударил едкий запах антисептика, а следом за ним в Тома с громким возгласом влетел взъерошенный человек, на ходу натягивающий белый халат.

От вездесущего антисептика жжет глаза, горечь во рту не исчезает даже во время еды.

– На выход, на выход. – Кто-то тыкает бластером в спину, толкает по бесконечному коридору. Боль сводит с ума, и Том не знает, что заставляет его держаться на ногах. Упрямство?

«Сегодня не кормили, – думает он, с трудом продвигаясь вперед. – Зато продезинфицировали, не жалея этого вонючего дерьма. На трупы еду не переводят, а улики надо смыть заранее, м?»

– Давай, шевели ногами. Свежий воздух ждет.

Впереди открывается дверь, за ней нет ничего, кроме яркого белого света.

– Эй, все нормально? Нормально? – Человек в халате повис у него на руке, заглядывая в лицо возбужденно-круглыми глазами. – Может, на свежий воздух?

– Нормально, – повторил за ним Том, отлипнув от шершавой стены и потирая ушибленное плечо.

– Что же вы от меня так шарахнулись-то! – сокрушался человек, заламывая руки. Гримасы на его лице за несколько секунд отразили весь спектр чувств от злости до ужаса и отчаяния. – Простите, прошу! Не ожидал кого-то тут сбить в такое-то время суток! Право, за какое чудовище вы меня приняли?

– За белое, – прошептал Том почти беззвучно, человек не смог бы услышать.

Тот вздрогнул, едва различимо.

– Вы куда-то спешили, доктор Фелльманн, – с нажимом в голосе напомнила девушка.

– Да. Простите, – смутился человек в халате, хватая Тома за руку и пожимая ее. – Простите.

Его взгляд выхватил шрам на запястье. Человек отпрянул, дерганым движением взъерошил волосы на макушке, и без того торчащие в разные стороны. Краска сошла с бледных щек, а мешки под глазами, напротив, налились синевой.

– Простите. Я действительно очень спешу.

Дверь в конце коридора отличалась от остальных: не автоматическая, без таблички или сенсора. Ее украшала старомодная округлая ручка, какие встречались на исторических снимках. Девушка толкнула ее, прилагая заметные усилия, в двери скрипнул давно не смазанный механизм, пропустила Тома вперед, но заходить не стала. Послышался глухой удаляющийся стук каблучков.

Небольшой кабинет пустовал, длинный стол светился растянутым по всей поверхности виртуальным окном терминала. Том лишь взглянул с удивившим его безразличием: пару лет назад он бросился бы к нему и потратил все время на угадывание пароля, в надежде передать Коалиции что-нибудь ценное. Пару лет назад он был мальчишкой, желавшим изменить мир. Выяснить, кем он стал теперь, недоставало времени.

Часы на стене пробили полночь, привлекая внимание. Нога болела. Том плюхнулся в одно из кресел для посетителей, рассматривая имитацию окна на стене. В голове опустело, тревоги испарились, уступив место усталости.

– Вижу, вы нашли чем себя занять, – констатировал скрипучий голос, от звука которого у Тома дрожь пробежала по затылку. Смутившись, он прекратил ковырять подлокотник. Дурная привычка, но ждать, ничем не занимая пальцы, он плохо умел. Те сами пускались исследовать доступные поверхности.

Вошедший человек засмеялся, неприятно посвистывая, словно легкие у него были пробиты. Обошел комнату и приблизился к столу, позволяя себя разглядеть, присел в высокое кресло, вставил в специальное крепление серебристую трость с круглым набалдашником. Волевое лицо покрывали морщины, седые волосы были тщательно уложены, в глубине ясных глаз отражались усталость и – Тому совсем не понравилась возникшая ассоциация – жажда. Человек лукаво улыбался и внимательно следил, подмечая каждое движение или реакцию. Том стиснул зубы. Он всегда считал себя никудышным актером, а тут еще и не понятно, во что приходилось играть.