С другой стороны, идти в клуб полуголой хотелось еще меньше… я впала в замешательство и застыла перед зеркалом, испытывая постыдно сильное желание сбежать. Если бы в раздевалке было окно — возможно, я полезла бы в него через минуту, невзирая на сексуальное притяжение к новому знакомому.

- Нижняя, я долго буду ждать? - внезапно вопросил уже знакомый голос, и я вздрогнула всем телом, оборачиваясь к Максу. Оказалось, пока я сверлила взглядом стену в надежде прорубить окно, он открыл дверь в раздевалку и стоял теперь в проходе. Его строгий взгляд скользнул по моему телу и смягчился, вернувшись к лицу:

- Оставь трусики на первый раз, если боишься. Идем.

- Спасибо, - тихо сказала я, босиком выходя наружу. Как мало, оказывается, человеку надо для счастья — всего лишь остаться в трусах в нужном месте.

Внутри оказалось очень тепло, даже немного душно — и людно. Лишь только взглянув вокруг, я сразу же поймала на себе заинтересованные взгляды полуголых мужчин в кожаных брюках — и невольно шарахнулась к Максу, будто хотела на него залезть.

- Тихо, не бойся. Ты со мной, - сказал он, потрепав меня по волосам и, крепко держа за руку, повел через весь зал к барной стойке.

Люди не толпились, но собирались в небольшие кучки вокруг станков, крестов и прочих мест для проведения сцен. Всего в огромном зале их было около десятка, и почти все были заняты. Все это выглядело как несколько параллельных спектаклей с небольшим количеством зрителей у каждого — полуголых женщин и мужчин, раскрашенных и разодетых в такие эротические костюмы, на фоне которых мое красное платье казалось почти пуританским: некоторые женщины, например, носили платья с круглыми вырезами под обнаженную грудь или прозрачные накидки на абсолютно голое тело.

- Садись, - шепнул мне Макс и сделал знак бармену, - Дим, сделай что-нибудь легонькое с виски для моей сабы.

- Но я не пью, - встрепенулась я, только в этот момент очнувшись от шока, вызванного созерцанием местных обитателей. Но, как ни странно, начала даже успокаиваться, теперь уже не чувствуя себя такой уж обнаженной — надо признать, если сидишь среди толпы обнаженных людей, даже в одних трусиках и носовом платке ощущаешь себя как в доспехах.

- В этот раз тебе немного надо, - настоял он, глядя прямо в глаза, и я порозовела, вновь опуская их. Какое-то время мои уши привыкали к шуму — смеси громкой трансовой музыки в зале, свисту плетей, шлепков и громких стонов. От духоты и смущения я сразу стала краснеть, не зная, куда деть себя и свой взгляд.

- Мастер и господин — это одно и то же? - спросила я, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение за непринужденным, как мне тогда казалось, разговором.

- Нет, малыш, - ответил Макс, снисходительно глядя чуть сверху — он сидел рядом, гораздо ближе, чем это могло бы считаться приличным, хотя и не касался меня пока, - Господин — это каждый дом, кто хочет так называться. А на мастеров у нас в клубе сдают экзамены.

- А сабмиссивы-мастера есть?

- Да. Мы называем их сладкими малышками. Или просто сладостями, если коротко.

- Ты с такими привык иметь дело?

- В основном, да.

Веселый светловолосый бармен с фигурой спортсмена поставил передо мной бокал, слегка наклоняясь вперед через стойку:

- Привет, малышка. Как зовут?

- Лиза, - еле слышно прошептала я, смущаясь от прямого взгляда на мою грудь, едва прикрытую чертовым платьем-тряпочкой.

- Красивые грудки. Можно потрогать, Макс?

- Нет, она новенькая, не пугай, - отрезал мой дом, когда я слегка вздрогнула, и приобнял за плечи, - без паники, саба. Ты со мной. Дыши.

- Макс, ты с новичком? - хмыкнул бармен, ловко орудуя шейкером. - Я думал, прежде розовый снег увижу.