И зря, оказывается…

Пока я грустила и прикидывала, не взять ли мне штурмом этот Зимний дворец, ворота распахнулись, и из них вылетел всадник на здоровенном черном жеребце. Сам всадник тоже был в черном, и это единственное, что я успела заметить.

Зато и ситуацией воспользоваться удалось, за воротами оказалась мгновенно. И затем, прячась от будки охранника, рванула по кустам в сторону входа в дом. Не парадного, естественно, он был закрыт и вряд ли распахнулся бы перед моей персоной. Нет, я обошла дом и потянула дверь служебного входа, понадеявшись, что уж он-то точно должен быть открыт.

Так и оказалось.

Через длинный коридор с дверями, за которые у меня хватило ума не заглядывать, я прошла в господское крыло, а именно, в большую приемную залу, поразившую своими размерами и богатой обстановкой. Не Зимний, но Каменноостровский, однозначно. В дореволюционную эпоху, естественно, а не как сейчас.

Народу в большом зале было полно, и я даже растерялась немного, не зная, к кому обратиться, и подозревая, что приняла неверное решение, проникнув сюда, как вор. Может, они такого не любят? Даже наверняка не любят…

Но деваться было некуда и я, после нескольких неудачных попыток, когда на мое несмелое: “Эй, а могу я…” никто их пробегавших мимо с жутко занятым видом людей не обратил внимания, поймала за руку и силой тормознула высокую, очень красивую девушку, с хищной волчьей аурой, которую я уже научилась чуть-чуть различать.

И вот теперь стою, немного растерявшись от презрения, окатившего меня с ног до головы, и даже чуть сбиваюсь с мысли. Как-то отвыкла я в своем мире от подобного. Там на меня всегда с интересом смотрели! Правда, там я и выглядела конфеткой…

Да и здесь, в деревне, тоже никто презрением не обливал. А местные парни-волки так и наоборот…

Осознав, что мысли уходят в другую строну, не иначе, с перепуга, все-таки обстановка нервная, да и я сама нервная, я прихожу в себя настолько, чтоб выпрямиться в ответ на явное пренебрежение во взгляде волчицы и холодно сказать:

— Мне нужен Оррих-ан.

— Оррих-ан? — переспрашивает меня волчица, затем оглядывается, словно не веря услышанному, опять возвращается к моей персоне, осматривает, — ты кто вообще? Прачка? Кухарка? Почему без должного почтения обращаешься?

— Я обращаюсь так, как считаю нужным, — выхожу я из себя, почему-то страшно разозленная тем, что меня за прачку приняли, — я от брата Оррих-ана, Марх-ана. У меня письмо для уважаемого старейшины.

И демонстрирую письмо, издалека, естественно. Не совсем же больная, чтоб в руки отдать.

Волчица смотрит на письмо, затем на меня, опять на письмо… И столько работы мысли в ее взгляде, что мне смешно становится. Как бы не лопнула от перенапряга!

— Не думаю, что Оррих-ану понравится, если ты меня задержишь…

Волчица, подумав еще немного, неуверенно кивает и, слава местной богине Горре, указывает мне на кушетку у стены.

— Сиди здесь, я сейчас сообщу…

После этого поворачивается и уходит.

Я послушно сажусь на кушетку, но не расслабляюсь. Выдыхаю просто, готовясь к бою.

В принципе, я и не думала, что будет легко, но как-то все равно не ожидала подобного… И масштабов таких тоже не ожидала. Судя по всему, этот Оррих-ан — невероятно богатый волк. Понятно, что старейшина одной из самых многчисленных диаспор в стране не может быть бедным, но все же…

— Это она?

Вскакиваю.

Волки появляются настолько неожиданно передо мной, что опять чуть-чуть теряюсь. Совсем я позабыла о том, как тихо и быстро они умеют передвигаться. Причем, все, даже почтенные старейшины.

Правда, Оррих-ан, если это он, конечно, разваливающимся старцем не выгядит. Крепкий, кряжистый, широкоплечий, как и все они, с хищным прищуром зеленовато-болотных глаз.