– Не соскучимся, не бойся, – крикнула в ответ тетушка.

Волнение, найдут ли общий язык Веруня и Димка, испарилось, стоило мне войти в агентство. Да вообще все из головы вылетело, потому что шеф, увидев меня, гаркнул:

– Синицына, ко мне в кабинет! Живо!

С такой интонацией начальство либо увольняет, либо предлагает проштрафившимся сотрудникам самую невыгодную работу, и я, понурившись, посеменила за директором, хотя никак не могла уразуметь, в чем, собственно, провинилась. Кажется, напротив, за последний месяц провела несколько блестящих (без преувеличения!) сделок, и шеф был весьма доволен мной, даже обещал повышение в должности.

Войдя в кабинет, директор агентства развалился в мягком кожаном кресле и жестом показал мне на стул. Я опустилась на жесткое сидение. По лопаткам пробежала легкая дрожь. Я моментально «нахлобучила» любимый купол и сразу почувствовала, как тревога проходит. Теперь я спокойно разглядывала «хозяина», пока он поедал меня своими маленькими противными молочными глазками.

Директор агентства недвижимости, в котором служу, человек, в общем-то, неплохой, но и хорошего о нем я мало слышала. Я не знаю, что он любит, чем занимается в часы досуга, потому что с начальством предпочитаю находиться на расстоянии. Для меня это только наниматель, хотя наши сотрудницы открыто о нем вздыхают и надеются когда-нибудь захомутать.

Надо честно признать, мужчина он видный. Чуть за сорок. Подтянутый, спортивного телосложения. Светло-голубые глаза. Прическа – классический «бокс». Всегда одет с той небрежной тщательностью, которая выдает неженатого аккуратиста и так импонирует одиноким заждавшимся своего счастья дамочкам. Обожание подчиненных Герман Сергеевич Стуков выносит с удовлетворением, ему явно льстит, что тетки таскают ему домашнее печенье, которое пекут, как говорит одна киногероиня, «с любовью», без конца заваривают чай и дарят мелкие сувениры в виде ручки или зажигалки.

Я не пеку, не завариваю и не дарю. Поэтому для шефа я «еще та штучка» – однажды случайно услышала, как он охарактеризовал меня приятелю, забежавшему к нам в офис в обеденный перерыв. Кстати, приятель Стукова мне понравился. Такой колоритный кареглазый крепыш с курчавой бородкой! И сразу видно, что живчик. Я бы с ним перекинулась парой фраз за чашечкой кофе. Только даже если он и хотел меня пригласить в кафе (недаром же обо мне спрашивал!), то после такой «рекомендации» уже вряд ли отважится.

– Вот что, Антонина, – шеф перестал поедать меня глазами и взял со стола папку с документами. – Некая Ангелина Тупикова продает дом в деревне Перемыкино. Местечко живописное. Лесок, экологически чистый район. Просит за него всего-ничего – миллион рублей.

Я удивилась:

– Там что, бревенчатый сарай на клочке земли? Хотя очень может быть. Насколько я помню, Перемыкино – из умирающих деревень. Местных жителей – «полтора землекопа», остальные – дачники. Да, лес там есть, и озеро имеется. А еще на краю деревни – старое кладбище. Может, этот дом как раз на могилы окнами смотрит?

– Это ты и проверишь, – заявил Герман Сергеевич. – Съездишь, посмотришь, что за изба, хотя, судя по документам, это приличный двухэтажный коттедж. Есть газ, водопровод. Имеется гараж и земли там двадцать соток. Сама понимаешь, странные деньги.

Я пожала плечами:

– Таких цен давно нет.

– Вот и посмотришь на месте. Прямо сейчас отправляйся. А к вечеру доложишь.

– Герман Сергеевич, – заныла я, – туда добираться-то! До ночи не вернусь! Машины у меня нет, а до Перемыкина автобус не ходит! Если на электричке, а она, между прочим, только в шестнадцать ноль-ноль отправляется, только к вечеру в деревню попаду. Еще от станции по лесу пешком километров семь топать! Да мимо кладбища…