Но последний долг он обязан был непременно исполнить – найти тело друга и достойно похоронить.

При трезвом размышлении Кон понял бы, что ему не в чем себя винить, но в том-то и дело, что за последнее время он разучился мыслить адекватно. Дариус стал для него неким символом всех смертей и страданий, которые были связаны с Ватерлоо и до сих пор отбрасывали темную тень на все остальное.

Он распахнул дверь. Для замка кабинет выглядел относительно неплохо: стены занимали аккуратные полки и стеллажи, посредине стоял массивный дубовый стол. Резьба, украшавшая стол, не была рассчитана на пристальное изучение, но Рейс, разумеется, первым делом присел на корточки, чтобы ее разглядеть, и через мгновение тишину разорвал его хохот. Потолок в комнате представлял собой изображение преисподней и мучающихся грешников.

– Тот, кто заказывал отделку этой комнаты, – сказал Рейс, поглядывая на потолок, – явно не любил канцелярскую работу. Кстати, я вспомнил, что ты еще не показал мне камеру пыток.

– Пожалуй, я доставлю тебе это удовольствие в качестве вознаграждения за хорошо выполненную работу.

– Ладно. С чего начинать?

Кон окинул взглядом кабинет, который казался ему сейчас подобием камеры пыток.

– Просмотри все бумаги, попытайся осмыслить все, что здесь происходило; может, обнаружишь сомнительные делишки или отклонения от нормы.

Кон считал, что справиться с такой задачей – это все равно что выполнить приказ форсировать реку, проползти по болоту и взять высоту, на которой окопалась вражеская артиллерия, но Рейс улыбнулся и сказал:

– Как скажете, ваша светлость!

Когда Кон уходил, Рейс уже сбросил сюртук и зарылся в ящике письменного стола.

Коннот покачал головой и вернулся в столовую.

Итак, Ватерлоо надолго погрузило его в мрачное состояние духа. Неудивительно для человека, пережившего эту кровавую бойню, гибель многих друзей и товарищей по оружию! Кроме того, еще предстоит разговор со Сьюзен.

Кон позвонил в колокольчик и, когда появилась похожая на скелет служанка, которую звали Ада Сплинт, приказал ей позвать миссис Карслейк. В ожидании Сьюзен он налил себе превосходного качества чаю, приобретенного наверняка контрабандой, и мысленно выработал линию поведения.

Во-первых, он будет обращаться с ней как с экономкой. Она сама выбрала для себя эту роль. Она, несомненно, планировала уйти до того, как он явится, но теперь, коль уж он прибыл неожиданно, ей придется потерпеть. Во-вторых, он должен выяснить, каковы ее планы.

К сожалению, она явно не имеет намерения соблазнить его. Для этого ни к чему рядиться экономкой и одеваться как монашка, хотя, по правде говоря, он подозревал, что она способна соблазнить его даже в лохмотьях…

Э-э, нет! Он запретил своим мыслям принимать это направление.

В-третьих, он не должен никогда и ни при каких обстоятельствах называть ее по имени.

Сделав глоток остывшего чая, он вдруг задумался, почему она решила взять на себя обязанности экономки. Это, несомненно, как-то связано с контрабандой. Разумеется, шайка контрабандистов пользовалась лошадьми из конюшен имения и подвалами замка для хранения товаров. Не в этом ли все дело? Может, она просто охраняет территорию, на которой действуют контрабандисты?

В этот момент в дверях появилась Сьюзен в своем сером с белым фартуком одеянии. Лицо ее было непроницаемым.

Она что-то скрывает.

Вздернув подбородок, Сьюзен сделала книксен, но в глазах ее не было и тени подобострастия.

В задумчивости глядя на Сьюзен, Коннот понимал, как прав Рейс: она и правда походила на ангела с изящно изогнутыми губками, нежным овалом лица и лучистыми глазами под безупречными дугами бровей. Рейс, если бы увидел ее тогда, одиннадцать лет назад, когда золотисто-каштановые волосы красивыми волнами свободно рассыпались по плечам и спине, наверное, и вовсе принял бы ее за небесное создание.