Заставила себя подняться и пройтись по домику. Осмотреться. Кроме того топчана, на котором я спала, был еще один, чуть пошире, но тоже низкий и жесткий. Еще печь, сейчас потушенная, неказистый стол, пара табуретов, посуды кот наплакал, да сундук в углу. Все, вот и вся обстановка. Открыла сундук, пошарила внутри. Нашла несколько платьев, точно принадлежавших или Катрише, или ее матери. Свернула комом, использовав одно платье, как мешок. Чуть посомневавшись, достала штаны и рубаху, эти точно Русана, их тоже засунула в импровизированный мешок.

У печи нашла остатки хлеба, отправила туда же, больше съестного ничего не нашла. Затолкала тюк с вещами под топчан, едва услышав, что Русан возвращается. Теперь главное уличить момент и сбежать ночью. Куда идти в незнакомом месте, еще и в темноте, представляла слабо, но и оставаться здесь нельзя, это точно.

Чуть позже удалось выскользнуть на улицу. Заметила Маршу, с корзиной в руках шагающую вдоль домов. Травница иногда останавливалась, чтобы ответить на приветствия односельчан, перекинуться с женщинами парой слов. Стараясь не привлекать к себе внимания, поспешила за ней.

- Марша, - окликнула женщину, собирающуюся войти в самый дальний домик.

- Катриша? – удивленно обернулась женщина. – Проходи, - посторонилась, пропуская меня внутрь.

Территории вокруг жилища травницы не было, дом стоял отдельно, ничем не огороженный, никакого огорода или даже просто палисадника, ничего. Домик женщины принципиально от того, где жила Катриша не отличался. Небольшой, однокомнатный. Разница лишь в том, что под потолком на деревянных балках висели десятки пучков трав. Какие-то уже высохли, другие только начинали увядать.

Вошла, пригнувшись, села на низкий табурет у стола, Марша оставила свою корзину, занимая место напротив.

- Ты что-то хотела, Катриша? – с участием поинтересовалась женщина.

- Да, - замялась, не зная, как начать. – Марша, я… ничего не помню, - выпалила, глядя на травницу потерянным взглядом. – Даже маму не помню, - добавила, стараясь выглядеть жалко.

- Я сразу заметила, что что-то с тобой не так, - кивнула не слишком удивленная женщина. – Ведешь ты себя не как обычно. Может оно и к лучшему, Катриша? То, что Русан сотворил лучше забыть.

- Сегодня приезжал какой-то человек. Русан обращался к нему «господин». Он завтра вернется… за мной. Зачем я ему?

- Это шейш Рашмир, - пояснила Марша. – Он обортанец. В войну они наших женщин крали бессовестно, а теперь звоны родителям предлагает. Мать тебя ни за что ему не отдала бы, а Русан вон, - махнула она головой, - не такой щепетильный. Хоть и вырастил тебя с мальства самого, а все равно продать согласился.

- Обортанец? А мы кто?

- Ох, и знатно тебя Русан приложил! - прицокнула Марша. – Мы аквадийцы, Катриша. Деревня наша – Дарошша, неподалеку от границы с Обортаном, вот и шастают эти, покуда снова не погонят.

- А что за война? – не могла не спросить. – Давно закончилась?

- Четыре года, как мужчины наши вернулись. Не мы войну начали, Катриша. Обортан на Вейренар напал, тоже соседа нашего. А наш светлейший повелитель за соседей-то и заступился. Пока война шла, девок наших обортанцы тьма сколько скрали! Да понравилось видимо, раз и теперь ездят.

- А зачем им наши женщины? У них своих мало? – задала резонный вопрос.

- Мало им одной бабы! – фыркнула Марша. – Жен с пяток у каждого, да еще просто девок немеряно!

- То есть меня… вот так, для утех?

- Ты не думай, - попыталась приободрить Марша. – Рашмир богатый. Голода знать не будешь, да работы тяжелой. А уж коли сына ему родишь – так и вовсе.