Аль-Хасан, не говоря ни слова, поднялся с подушек и вышел из спальни. Обсуждать с Ладой ему было больше нечего. А тягостно молчать, глядя, как девушку коробит от предстоящей ночи, он не хотел.

Карим зашёл к Рифату под предлогом обсудить проект, который накануне ему прислала английская компания. Её хозяева хотели построить в Эмаре завод по переработке нефти. Само по себе предприятие не представляло интереса для страны. В казне было достаточно средств, чтобы возвести десяток подобных комбинатов без вмешательства иностранцев. Но англичане предлагали также открыть центр по исследованию нефтехимических продуктов при своём заводе и привлечь туда на работу лучших учёных Европы. А в развитии науки Карим был очень заинтересован.

В Эмаре умели добывать сырьё и делать на его продаже деньги. Научно-исследовательская отрасль же находилась в зачаточном состоянии.

Вернувшись в свою спальню через пару часов, шейх увидел, что Лада мирно спит на кровати. Он улыбнулся. Постель была большой. На ней запросто могло поместиться трое корпулентных людей, но девушка предпочла ютиться на самом краю, чтобы ни в коем случае не соприкоснуться с Каримом.

Он разделся, оставив на себе только тонкие хлопковые штаны. Уже хотел лечь на свою сторону кровати, но подумал, что если во сне Лада перевернётся на другой бок, то непременно упадёт на пол.

Аль-Хасан приподнял девушку на руки и аккуратно подвинул к середине постели. Лада тут же в испуге распахнула глаза и открыла рот, чтобы запротестовать.

– Спи, спи, – прошептал Карим. – Я просто не хочу, чтобы ты упала.

Возмущение в её взгляде сменилось спокойствием. Она удобнее устроилась на подушке и провалилась обратно в сон.

Шейх тоже лёг. Погасил ночник. Минут десять таращился в темноту, а потом обнял Ладу, подтащив её к себе под бок.

Лада

Следующий день моего заточения проходит бодрее. Молчаливая служанка приносит плотный завтрак. Хумус, козий сыр, тёплые лепёшки, тарелку со сладкой выпечкой, пиалу с сухофруктами и орешками, манговый сок и очень вкусный кофе.

От души наслаждаюсь едой, после чего сажусь читать книгу, которую дал аль-Хасан. Но сосредоточиться на романе о Великом шёлковом пути никак не получается. Мысли постоянно возвращаются к шейху.

Утром он ушёл раньше, чем я проснулась. Но моя рубашка пропиталась запахом сандала, а в памяти осталось то, как ночью Карим обнимал меня. Ощущение тепла и силы, исходящее от мужчины, было на грани сна и яви. Руки аль-Хасана дарили удивительно приятное чувство защищённости, умиротворения. Шейх не пытался облапать меня или потереться причинным местом. Его жест был продиктован не похотью, а человеческим порывом. Поэтому я не сопротивлялась объятиям.

Сейчас же вспоминая жилистое тело Карима, его широкую грудь и будоражащий аромат кожи, испытываю некоторое возбуждение. Трясу головой, отгоняя от себя порочные фантазии.

Аль-Хасан по своему обыкновению возвращается под вечер. Принимает душ, затем мы ужинаем. Разговор за едой не слишком клеится. Шейх задумчив и слегка напряжён. Я не задаю лишних вопросов, считая себя не вправе лезть в душу малознакомому человеку. Если бы случилось что-то экстраординарное, касающееся меня, Карим сам бы рассказал об этом.

– Ты спросил про мои документы у местных? – впервые обращаюсь на «ты» к шейху. Впрочем, разницы в английском языке относительно этого аспекта нет. Но у меня в голове местоимение «Вы», применительно к аль-Хасану, больше не звучит. После того, как мы спали прошлой ночью в обнимку, «выкать» странно.

– Да. Сказали, при тебе не было паспорта. И вообще ты добровольно сама вызвалась обслуживать меня за денежное вознаграждение.