— Будет тебе всё, — пообещал великан. — Даже больше, чем ты представляешь. Слово Радмира. — Великан ударил себя кулаком в грудь. — Но нужно еще немного потерпеть.

— Потерпеть... снова терпеть. — Желваки Эйрика заходили ходуном. Было видно, с каким трудом он заставляет держать себя в руках и не наговорить лишнего.

Олаф угодливо поднёс ему полную кружку с пивом. Залпом осушив её, Эйрик мечтательно закатил глаза.

— Была у меня однажды... всем женщинам женщина... Никому до меня не принадлежавшая... Помнишь, Радмир? Сестра твоей ненаглядной Велассы. Кажись, так её звали? А как мою женщину звали, хоть убей не помню! — загоготал Эйрик.

В сердце неприятно кольнуло. Ненаглядной Велассы ещё не хватало... Кто она такая?

Радмир не ответил, и Эйрик продолжил.

— Но через год красотка выбрала в мужья сына какого-то там олдермена, — ухмыльнулся Эйрик и громко отхлебнул из новой принесённой поваром кружки пива. — Сбежала. Серебра ей, видите ли, захотелось, да нарядов. Ну вот скажите, как назвать такую... женщину?

— Не прибедняйся, через пару дней ты нашёл замену, — сказал Радмир.

— Нашёл... — довольно согласился Эйрик и хлопнул себя по ляжке. — С чего бы не найти? А вот если бы мы чаще наведывались по ближайшим территориям, то и богатства было бы вдоволь, и не пришлось бы баб чужих ловить на ночь. Свои бы были, — он растопырил лапища. — Сами бы бежали родименькие! Всего бы вдоволь было и денег, и еды, и женщин!

Впервые я заметила во взгляде Эйрика какую-то перемену. Он был не просто в плохом настроении, казалось, будто он до того раздражен, что ещё немного и чаша его терпения переполнится, и всполохнет в нем ярость пожарче пламени костра. Да уж... в лагере, того и гляди, не от врага, так от своего по голове схлопотать можно.

— Вот как могло случиться, что ты стал нашим предводителем? — вдруг спросил Эйрик и кружка с пивом выпала из непослушных рук, залив штаны в причинном месте. — Чёрт! — Он резким движением смахнул не успевшую впитаться влагу. — Может быть, им должен был стать я, а? — Поперёк его лица медленно растеклась натянутая улыбка открывая оскал зубов. 

Почему-то я сразу почувствовала себя заблудшей овечкой в волчьей стае.

— Это вряд ли, дружище! — великан широко улыбнулся, явно пытаясь перевести раздражение товарища в шутку. — Ты у нас отличный воин, но дай волю, ты бы весь мир покрыл чужой кровью и своим семенем!

Эйрик замер и растянул губы в самодовольной улыбке и, привстав с насиженного места, будто хотел добавить что-то еще, но, видно, охваченный непомерным приливом гордости и самоуверенности, вперемешку с дурманом от крепкой выпивки, тут же рухнул на землю.

— Ему надо помочь? — спросила я неуверенно, готовая броситься к без памяти завалившемуся на спину воину.

— Оставь, — крепкая и горячая рука Радмира обхватила мою кисть и запрятала в себя, словно в кокон.

Почему-то прикосновения грубого и ненавистного человека показались мне приятными... Даже в голосе великана почувствовалось теплота, нежность... и надёжность. Кровь хлынула к сердцу, и к моему одиночеству, растерянности и обиде добавилось недоумение. Внутри меня что-то шевельнулось, горячими жгутиками опоясывая сердце, что-то такое, чему я не могла отдать ясного отчёта. Ну не мог он прошлой ночью воспользоваться моим бессознательным состоянием, а сейчас вести себя как ни в чём не бывало... Или мог?!

— Очнётся и пойдёт спать, — Радмир руку не убрал, а лишь крепче сжал ладонь. — Как и все остальные.

— А кто такая Веласса? — вскинула на великана ресницы, но тут же от страшного смущения опустила глаза.

— Болтает по пьяни, сам не знает чего... — отрезал он и вдруг спросил. — Как самочувствие? В паху уже не ноет?