В строчках дневника не раз он проклинал своих родителей - забулдыг, за то что зачали его в пьяном бреду, наградив целым букетом хворей, а потом еще и отказались от младенца. Обо всем этом он узнал от заведующей приюта, пожилой женщины, которая, как могла, заботилась о нем. Сверстники и старшие дети дразнили его, издевались над ним. У него не было друзей. Благодаря ходатайству заведующей и своему незаурядному уму тот Райден стал участником государственного конкурса юных талантов, сумел его выиграть и получить грант на оплату обучения в университете. После учебы парень устроился работать в Бюро экономического прогнозирования и там впервые за свою унылую жизнь влюбился.

Правда, безответно, еще и как назло, в дочь директора бюро, а не в простую служащую. Красавица, по которой он сходил с ума, лишь едко посмеивалась над его робкими попытками ухаживать за ней. После долгих бессонных терзаний он наконец решился прочитать возлюбленной посвященные ей стихи собственного сочинения. Но вместо хоть малейшего теплого отклика вздорная девица обозвала его хромым уродом и сказала, чтобы он больше даже смотреть в ее сторону не смел. Ослепленный любовью наивный бедняга не внял предупреждению. Вслед за стихами посвятил ей целую поэму. Закончилась эта история совсем не романтично.

Девица пожаловалась отцу, наврала, что парень пристает к ней, не дает проходу, и вообще, он похож на чокнутого маньяка, боится она его. Директор и не подумал разобраться, что на самом деле произошло. Уволил моего тезку, да еще в рекомендательном бланке ему такой дряни понаписал, чтобы ни один работодатель не рискнул взять его в сотрудники. Даже кочегаром в котельную его не приняли. Бедняга совсем впал в депрессию. Одинокий, никому не нужный в целом мире, всеми презираемый калека, он каждый вечер приходил на набережную к Горгульему мосту.

До самой темноты стоял там, на пронизывающем ветру, и думал, броситься прямо сейчас в реку или не брать грех на душу. И каждый раз наставления заведующей приютом, которая была очень набожной, брали верх над стремлением от отчаяния свести счеты с жизнью. Снова и снова парень уходил с моста домой, одетый в самое лучшее и дорогое, что удалось купить с первой зарплаты в бюро, покупал в одном и том же ларьке на ничтожно малое пособие остывшие пирожки на ужин, потом заходил в аптеку за льготными лекарствами и возвращался в каморку ветхого барака, которую ему выделило государство как жилье для сироты.

Мой тезка так живописно и ярко, в изысканных литературных выражениях, которым позавидовали бы иные маститые романисты, повествовал о своих болезнях, страданиях и злоключениях, что даже меня это душещипательное чтиво пробрало до колючих ощущений на сердце. А между тем я по жизни плевать хотел на всех сирых и убогих. Данная категория населения для меня просто не существовала в природе.

Мы словно находились в совершенно разных мирах, разделенных нерушимой прочной стеной. И вот стена неожиданно рухнула, еще и придавила меня, погребая под собой. Стоило мне осознать, что теперь придется продолжать существование в роли хромого нищего неудачника, и в тот же миг по макушке пробежала очень неприятная щекотка. Наверное, не будь мои роскошные ухоженные волосы, предмет гордости истинного аристократа, по привычке заплетены в тугую косу, они бы встали дыбом, как наэлектризованные.

В надежде очнуться наконец от кошмара мне захотелось хлопнуть себя по лицу этой тетрадкой, раскрытой на предпоследней странице, заляпанной скупыми мужскими слезами покойного тезки. Но я понимал, что хоть лоб разбей о ближайшую стенку, а кошмар не закончится, потому что он теперь стал моей реальностью, от которой не убежать никуда, кроме как на плаху, но туда я ничуть не стремился попасть.