– Может данные были не верны? – поинтересовался я, внимательно глядя на майора и отправляя в рот дольку лимона. Привкус коньяка горчил во рту.

– Нет, Андрей, данные верные на сто процентов, тем более, что в карманах убитых боевиков нашли ампулы с использованными шприцами. Наши «кудесники» провели анализ препаратов. Это они! По словам Куйбашева, его бойцы в некоторых боевиков по пол рожка всаживали, а те ползли еще, царапая землю ногтями.

Расследование, начатое нами, приказано было свернуть. Но то, что у нас есть крот. Это точно. Мы связаны сейчас по рукам и ногам. А вот тварь эта затаилась.

–Да уж, – протянул я задумчиво, глядя как Серега, не найдя в тумбочке лишнего стаканчика, хлебнул добрую порцию прямо из горла, предварительно налив мне половину.

– Пока ты здесь находишься, под присмотром. Эта клиника в нашем ведомстве находится… – после некоторой паузы произнес майор.

– Мне что, что-то грозит? – насторожился я, беря стакан в руку.

– Андрей, они могут начать охоту за тобой раз ты знаешь расположение их хранилища в горах, – хмуро посмотрел на меня товарищ.

На минуту в палате воцарилась тишина. С одной стороны, я был растерян и подавлен новостью. С другой начинал закипать от своей злости и беспомощности. Костяшки пальцев побелели, крепко сжимая в кулак постельное белье.

В этот момент зашла медсестра. Увидев коньяк, и унюхав запах сигарет она пришла в праведное негодование:

– Товарищ майор, вы что!? Вы понима…

– Оставь нас, Тамара! – рявкнул Пронин, перебивая медсестру на полуслове.

– Под вашу ответственность, – с негодованием проговорила Тамара и покинула палату. Однако вопреки ожиданиям дверьми не хлопнула, а тихонько прикрыла.

– Это еще не все, Андрей, – Сергей посмотрел на коньяк и допил остатки.

– На медико-экспертной комиссии решался вопрос о твоей судьбе. Тебе присвоили вторую группу инвалидности. С сегодняшнего дня ты гражданский. Приказ уже подписан.

Сказанное майором прозвучало, как приговор. По сути это он и был. Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит.

Я словно провалился в какую-то пустоту, внезапно образовавшуюся вокруг. Не почувствовал, как друг тихо коснулся моего плеча и не слышал его последних слов перед уходом. Внутри все оборвалось. Разом. Все надежды. Все, на что я надеялся. Ничего этого не осталось. Комок подкатил к горлу, на глазах выступили слезы. Откуда – то из глубин моей души поднималось, словно разрушительное цунами, надвигающееся на берег, отчаяние. Я упал лицом в подушку и беззвучно зарыдал, выпуская эмоции на свободу. Меня просто колотило от начавшейся истерики.

Не видел, как в палату вбежала Аня и принялась меня успокаивать, а потом поставила укол, который погрузил меня во тьму. В которой не было ни сна, ни облегчения.

ГЛАВА 3

Каждый день, просыпаясь рано утром, я торопилась на работу. Быстро делала обход, ставила капельницы больным и направлялась в палату к Волкову. Он единственный в нашей клинике был очень тяжелым. Поначалу, до того, как к нему пришел майор из его части, Андрей пытался двигаться, разминал мышцы, как могла я помогала. Он не терял надежду, но потом…

Я пришла на работу, Тамара попросила пока не ходить к Волкову, у него был важный посетитель. Решила пройтись по пациентам – лейтенанты, старлеи, к ним я ходила после посещения Андрея. Молодые парни, агрессивные и задиристые. Никто не любил к ним ходить на обходы, они всегда норовили ущипнуть или шлепнуть, порой в открытую давали понять, что бы им хотелось получить вместо лечения. Я говорила старшей медсестре о домогательствах. Мне отвечали: «Раз они лежат в клинике, значит их нужно лечить». Взяв карточки и направившись в палату, морально готовила себя к издевкам, со стороны пациентов. Ничего нового и не произошло.