— Да ладно!?

— И ты вообще был бы не к месту.

— Нормальный хоть? А то ей хватило того урода.

Вздохнула, определенно согласившись с характеристикой её недобывшего. Выблюдок, редкостгый уж...

— Вроде бы. По крайней мере, за Олегом ничего не числится, проверяла. Чист и свеж. И вроде с неплохими намерениями...

Спустя 4 часа.

— Ксения Федоровна, здравствуйте. Проходите. — Пропускает меня внутрь своей квартиры в панельной пятиэтажке Верещагина А.М. - мать пропавшей неделю назад Верещагиной М.Ф. Да, так отдаляясь и строго по факту, проще не принимать близко к сердцу.

Смотрю на женщину, выплакавшую себе за это время зеркало души, выдыхаю. С каждым днём вероятность найти её дочь живой становится все меньше и меньше. Захожу внутрь. Убеждаю себя снова: «чем больше ты переживаешь, тем больше совершаешь ошибок».

Но где она? Прочесано всё, что только можно в этом и в ближайших районах. Все её пути следования, столько собак нагнали. Столько знакомых опросили.. - ничего. Волонтеры, мы, росгвардия... ни-че-го. Распечатка звонков, переписка… ни-че-го. И это странно!

— Есть какие-нибудь новости о моей девочке? — Провела на кухню, достала пряники и чай, будто не заметив, что я отказалась.

— Анастасия Михайловна, Вы о подработке Майи знаете что-нибудь? – Не стала тянуть, вывалив последнюю зацепку, всплывшую вчера в опросе её одногруппника.

— Она говорила, что работает в кафе, но я не интересовалась… раньше.

Ключевое «не интересовалась». Большинство родителей не интересуется, всё ли в порядке с девятнадцатилетней девчонкой, только начавшей узнавать жизнь. И я не хочу кого-то за что-то осуждать, у всех, как всегда, свои обстоятельства.

— Больше ничего?

Женщина прячет дрожь, сжимая кисти рук. В её глазах снова видны слёзы. Винит себя во всём, но разве это чему-то поможет? Все звуки ломаются, задребезжав на миг, как край кружки, поспешно поставленной на стол:

— Говорила, что её туда устроила Оля из университета. Больше ничего. Вы думаете, это как-то связано? Как я не уследила...

Только никакой Оли в её группе нет.

С разрешения ушла в комнату, оставила дверь открытой, прекрасно зная, что сейчас там остановится её мама, не решаясь войти сюда. А что тут, собственно? Плюшевые мишки, косметика, романы, дневники, фотографии... с последних улыбается наивная девчонка с челкой, косичками, курносым носом и озорством в карих глазах.

Куда тебя, девочка, занесло? Оборачиваюсь, взглянув на её застывшую в дверях мать. Кажется, я вижу, как из этой женщины вытекает вся сила с каждой прожитой секундой. Кажется, мне пора стать слепой.

— Вы эту Олю не видели случайно?

— Нет... – женщина закрывает ладонью глаза, сейчас вновь расплачется, — точнее только мельком, когда Майюшка пошла устраиваться на работу. – Не выдерживает, прикусывая губы и тяжело дыша. Слёзы катятся с её щек, очерчивая вдруг проявившиеся морщины горя. Берёт себя в руки. — Её ждала одна девочка, невысокая брюнетка… больше из окна я не видела, извините.

Не густо.

— Не плачьте.

Мама молча смотрит, как я перебираю дневники один за другим. Вдруг не выдерживает…

— Вы же её найдете, да? Вы вернёте мне её живой? Пожалуйста, Ксюшенька. Найдите мою девочку! – Почти решается рвануть ко мне, но успеваю выставить ладонь, остановив. Только вздыхаю.

Почти ломаюсь каждый раз, только обнадёживать и обещать что-то всё равно нельзя. Не в моей власти. Ей будет ещё хуже, если дашь надежду, а потом где-нибудь найдется тело её ребенка… ребенка, которому она посвятила жизнь. Ребёнка, без которого этой жизни не существует.

Работа – не сахар, далеко не сахар. Да и я далеко не карамелька.