Однако, Кирилла, кажется, ответ Вадима не устраивает, он продолжает буравить последнего взглядом, словно что-то для себя решая или взвешивая: верить или нет. Горе папаша моего малыша тоже не спешит продолжать этот нелепый диалог, а я стою и думаю: и как я так попала, и не пора ли мне отсюда делать ноги?

— Хмм, ну я, пожалуй, пойду, — наконец нарушает молчание Вадим, — супруга уже, небось заждалась.

— Привет Марине Викторовне, — криво усмехается Кир, а Вадик, кажется, выдыхает от облегчения, а потом поворачивается ко мне и произносит: — рад был повидаться.

Я не отвечаю, потому что лицемерить не умею, а радости мне эта встреча никакой не принесла. Только отвращение и желание помыться, стереть с себя прикосновение этого слизняка. И как я могла быть такой дурой? Как могла быть настолько слепой и где вообще в тот момент были мои мозги?

Сейчас, глядя на человека, которого когда-то любила, я четко осознаю, что ничего к нему не испытываю. Чистый лист и недоумение. Словно стерлось все, еще тогда, в тот день, когда, оставляя меня одну в ресторане, он бросил на стол купюры и попросил больше его не беспокоить, потому что жена у него уже есть, и ни я, ни ребенок ему не нужны.

Вадим не дожидается моего ответа, кивает Кирилл и поспешно удаляется, под внимательный взгляд соседа.

— Ты как? — внезапно спрашивает Кир.

— Нормально, — пожимаю плечами, но в глаза парню смотреть не решаюсь.

— Тогда садись, сейчас принесут еду, — как ни в чем не бывало говорит сосед и кивает на стул. На лице парня вновь появляется расслабленное выражение и та самая ухмылочка, за которую его как минимум хотелось размазать по стеночке.

— Но я пока ничего не выбрала.

— Ты и не выбирала, — уверено заявляет Кир, и мне, конечно, хочется возразить, да только прав ведь он, зараза. — Скажешь не так?

— Так, — вздыхаю, и возвращаюсь за стол.

А к черту. Хочет кормить — пусть кормит. Я не против. В конце концов мне действительно нужно поесть. Так я думаю ровно до тех пор, пока мне не приносят заказ. Официант ставит передо мной большую тарелку, раскладывает приборы и вот здесь мне становится по-настоящему страшно.

Если до этого момента я еще как-то держала себя в руках, то чертова рыба, красующаяся на моей тарелке, кажется, едва ли не вызывает у меня приступ паники. Нет, с блюдом все в порядке, выглядит оно очень аппетитно, а пахнет и вовсе умопомрачительно. Вот только я в жизни никогда не бывала в подобных местах и понятия, даже малейшего, не имею, как правильно пользоваться интересной формы ножом, больше похожим на лопатку и как мне сейчас не опозориться и не опозорить соседа. Чтоб его.

Не притрагиваясь к еде, я молча смотрю на свою тарелку, не решаясь начать трапезу.

— Не любишь рыбу? Прости, я не подумал, нужно было спросить прежде…

— Нет, просто… — я не знаю, как объяснить парню очевидное.

Я росла в детдоме, на все про все у меня была одна вилка, один нож и одна ложка — и это в лучшем случае. Какие манеры, какой там этикет? Мне как-то не до этого всего было. И теперь, я сижу в дофига дорогом ресторане, и впервые за долгое время чувствую себя идиоткой.

— Ты извини, но, как я уже говорила, мне здесь не место, и мне пора, — едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться на этом самом месте, гормоны, чтобы их, я поднимаюсь, собираясь развернуться и уйти из этого, давящего со всех сторон заведения, вот только кто бы мне позволил.

— Сядь, — произносит Кирилл таким тоном, что мне совсем не хочется возражать и я послушно возвращаюсь на место. И чего это я такая покладистая сегодня? — Что за хрень творится в твоей голове?