– Тут у лошадки глазки, тут у лошадки рот, тут у лошадки зубы, тут у лошадки ноги, … , … , тут у лошадки грива, тут у лошадки хвост.

Максим называл слова медленно, но очень чисто для своего возраста. Потом мы стали с ним играть. Я произносил:

– Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко, гребешком приглажу хвостик и верхом поеду в гости. Цок, цок, цок, цок.

Тут Максим находил мамины расчески и причёсывал хвост и гриву у лошадки, а потом я его усаживал верхом, он хватался своими ручонками за гриву лошади. Я придерживал сына, катал лошадку на колёсиках по всей комнате. Сделав круг, я снимал сына на пол, и игра повторялось сначала. В это время жена убралась на кухне, перемыла посуду, и не видя окончания игры сказала нам:

– Ах вы бессовестные, замучили лошадку, она устала и скоро может копыта отбросить от такой жизни или убежать от вас. Она может возить Максима только три раза в день, когда папа придёт с работы и будет помогать везти лошадке мальчика. Наша лошадка детская, она маленькая Пони и вы должны за ней сначала ухаживать, а только потом кататься. Сейчас уже поздно и лошадку надо загонять в конюшню, дать там ей на ночь овса и сена, где она и будет спать. Днём её надо выгонять пастись на луг. Я жила в деревне и умею обращаться с лошадью и завтра тебя всему научу, а сейчас быстро отводите лошадку в стойло и идите спать.

Тут мы с сыном почувствовали свою вину, взялись вдвоём за поводья и отвели лошадку к балконной двери и набросили поводья на дверную ручку, боясь, что убежит лошадка. После этого я опустил сына в кроватку, а он посмотрел на лошадку и сразу уснул. На ближайшие месяцы у жены была отдушина, Максим днями ухаживал за лошадкой, катая её по комнате соблюдая полный цикл ухода за лошадью. Когда жена в шутку хотела присесть на лошадку, он закрывал последнюю своим телом и говорил:

– Мама не делай этого. Ты же сама знаешь, что это маленькая Пони, а ты тяжёлая и сломаешь ей спинку.

Тут жена смеялась и говорила:

– Прости меня, пожалуйста, сынок, я совсем забыла, что это Пони, я думала, что это большая лошадь, она у тебя сильно подросла. Даже на взрослых Пони оказывается мне кататься нельзя, а я то, не знала.

На следующий день вышли прикомандированные сварщики. Они вместе с Ванюшей и монтажниками установили тяжёлую входную дверь в проём спецобъекта и приварили её к закладным деталям, ранее установленным, в стенах проёма с внутренней его стороны. Затем выполнили полную герметизацию стены. Потом приварили к закладным деталям внутренней стены мощные кронштейны и смонтировали на них резервуары для питьевой воды. Когда освободили пол, бригада плотников стала устанавливать на подпорках из сосновых бревен, раскреплённых между собой досками, опалубку для верхней железобетонной плиты спецобъекта, из ранее заготовленных щитов. Сварщики начали резаками заготавливать элементы из прутков арматуры, а монтажники и Ванюша вязать и собирать каркасы перекрытия, где надо сваривая их. Когда я позвонил полковнику Пугачёву Валентину Ивановичу он только вышел из отпуска. Они с женой Валентиной провели месяц в Сочи, где встретились со своей непутёвой, как называл её Валентин Иванович доченькой, которая сразу после окончания школы уехала в Ленинград поступать в мединститут, но почему-то оказалась в Северодвинске. Там она через год выскочила замуж, за молодого лейтенанта подводника, пока её отец сходил сума из-за непонятной болезни жены.

Когда полковник взял меня к себе в округ, у него сильно болела жена. Ему приходилось нести службу, и по несколько раз в день отлучатся домой, когда у Валентины начинались приступы. В этот момент я как мог, прикрывал его отсутствие. Болезнь запустили до такой степени, что приступы из одного раза в неделю стали ежедневными. В конце моей службы они приходили по два три раза в сутки. В самом деле, жена, по несколько раз в день умирала. Однажды я стал невольным свидетелем такого события. Тогда мы с Валентин Ивановичем ехали с Военпроекта. О звонке жены полковник узнал на проходной части, он даже не высадил меня, сразу развернул военный УАЗ и вот мы в квартире полковника. Картина не для слабонервных. На полу лежала вымотанная приступом женщина с растрёпанными волосами. Все тело её дрожало, лицо и руки, сильно разодраны. Из ран сочилась кровь. У неё уже начиналась астма, она задыхалась. Валентин Иванович вдруг достал из кармана шинели коробочку, сел на пол, положил голову супруги себе на колени. Затем вытащил из коробочки ингалятор и вставил кончик трубки в рот жены. Всё это время полковник свободной рукой гладил жену по голове