Мужчина стоял перед открытым ящиком комода и задумчиво крутил в руках бутылёк с сандаловым эфиром.

— Был бы признателен за сладкий кофе с карамелью.

Он серьёзно?!

Не стала спрашивать, откуда он в курсе о том, что у меня дома реально есть карамельный сироп, который я себе в зелёный чай добавляю. Как и не стала отказывать ему в обозначенном. Молча дошла до кухни, запустила кофемашину, дождалась, когда наполнится чашка, добавила топпинг. Принесла. Протянула ему всё также молча.

— Спасибо, — поблагодарил Владимир, принимая подношение, и, отставив бутылёк на место, обернулся, пронзая меня привычным нефритовым взором.

Кивнула, принимая его слова. Помедлила ещё немного, а после всё же решилась.

— Что вам от меня нужно?

Белов ответил не сразу. Сперва сделал долгий глоток, всё так же не отводя от меня своего взора, а затем мягко и по-доброму улыбнулся, облизнув губы.

— Ты сама? — предположил, одарив моё тело раздевающим взглядом.

Моментально в жар бросило. А подлая память подсунула каждую секунду, что довелось испытать в непосредственной близости с этим мужчиной. Такое в принципе трудно забывается. И помнится так, будто здесь и сейчас наяву происходит. Кажется, ему и прикасаться ко мне больше не надо, у меня всё равно сердце пускается в бешеный скач, а внутренности сжимаются в тугой узел, стоит только представить себе…

— Я? — переспросила бестолково и отчасти растерянно.

Зачем ему я? Зачем все эти подарки? Внимание? Сегодня зачем пришёл? У него таких, как я… сколько? Тысячи? И даже лучше.

Всё равно один раз позабавится и оставит.

— А ты видишь ещё кого-то рядом? — усмехнулся, сократив нашу дистанцию.

Сердце предательски забилось быстрее прежнего. Того и гляди грудную клетку пробьёт.

— А может не надо? — промямлила жалостливо, отступая от него на шаг назад.

— Что именно? — склонил он голову набок, рассматривая меня с ещё большим любопытством, чем прежде, благо расстояние сокращать вновь не спешил.

— Всё, — созналась чистосердечно, ещё на шаг назад отступая.

Дверь в спальню сестры непонятно когда успела закрыться сама по себе, так что я упёрлась в неё спиной.

— Если вы это из-за того массажа, я вам каждый день его делать буду, просто так, честное слово! Только моё заявление об увольнении подпишите.

— Массаж? — прищурился он, нависнув надо мной, уперев руки по обе стороны от меня. — И зачем мне тогда подписывать твоё заявление, если ты всё равно будешь приходить на работу, чтобы сделать мне массаж? — улыбнулся хищно. — Не очень логично, тебе не кажется?

Вообще-то как раз всё сказанное мною казалось вполне логичным взаимовыгодным обменом. Ну, до его слов обо всём остальном.

— Я не нанималась массажисткой. Или рабыней, беспрекословно выполняющей любые ваши желания, — напомнила о былом едва слышным полушёпотом.

А всё глаза его. Смотрела и никак не могла отвернуться, сосредоточиться на чём-либо ином, сколь ни пыталась уговорить себя.

Какие же они…

Нереальные.

Так бы и утонула.

Потушила в этом омуте тот пожар, что сжигает изнутри.

— А хочешь? — отзеркалил Владимир мой тон, склонился и шумно вдохнул, прикрыв на мгновение глаза. — Как же у меня от твоего запаха крышу рвёт, Мышка. Если бы ты только знала, — вжался всем телом в меня. — Не смей от меня сбегать, Эри. Никогда. Слышишь? Не смей.

Вкрадчивый полушёпот пробирал до дрожи. Откровенный. Интимный. Тот самый, на который невозможно не реагировать. Даже если понимаешь, что тем самым губишь себя. Опять проигрываешь.

Не важно.

Кажется, согласилась бы не только на что угодно, но даже на смерть, лишь бы ещё раз он произнёс моё имя. Вот так.