Снова этот удушливый аромат кальяна. Его было слишком много. Он так лип к альвеолам моих лёгких, отравляя кислород. Яд. Опиум. Что-то сладкое и пряное. Что-то такое, что нельзя вдыхать, иначе существует риск заразиться. Но чем глубже я вдыхала этот аромат, тем сильней убеждалась в том, что он мне не противен. Хотя должен. Просто обязан.

Амирхан надвигался на меня, как грозовая туча. Кажется, я даже почувствовала вот это странное тягучее удушливое ощущение, что всегда присутствует в летний зной перед скорым приходом лютой непогоды.

Я должна была хоть что-то сказать. Сделать хотя бы шаг назад. Не знаю. Продемонстрировать сопротивление, ведь внутри меня всё уже билось в истерике и жажде поскорей очутиться где угодно, только бы подальше от этой виллы.

Амирхан схватил меня за подбородок, вздёрнул голову вверх и внимательно посмотрел в глаза. Его радужки оказались не черными. А зелено-карими. Этот факт оглушительно удивил меня. Глаза Амирхана были живыми и солнце в них вовсе не погасло. Но в черных зрачках всё равно была бездна.

— Ты пахнешь мёдом, — густой тихий бас рассеялся в тишине спальни. — Мне нравится.

— Отпусти, — прошипела я и дёрнулась.

Амирхан, конечно же, не послушался меня. Улыбнулся. Его эта улыбка доходчиво продемонстрировала мне, что я здесь никто и не мне тягаться с этим высоченным смуглым дикарём.

— Я же сказал, что ты будешь моей, — мужчина приподнял брови, продолжая рассматривать меня.

— А кто ты такой, чтобы решать, чьей я должна быть? — злость опалила меня изнутри, лизнула рёбра и обхватила сердце.

— Я здесь хозяин. И я решаю кто и кому должен принадлежать. И никак иначе, — Амирхан сильней сжал мой подбородок. Стало больно. Я сглотнула вязкую слюну.

— Пусти, — я толкнула его в грудь со всей силы, на какую только была способна, но он почти не пошатнулся.

— А ты и впрямь строптивая. Так даже лучше. Люблю женщин с характером, — Амирхан прижал меня к себе и опустил одну руку мне на поясницу, вторая коснулась лица. Я снова дёрнулась, но всё тщетно.

От испуга и злости в висках тяжело забилась кровь. Немного закружилась голова, потому что сладкий аромат кальяна уже под завязку наполнил меня. Раньше я ничего подобного не ощущала. Всё было просто и понятно: хорошо или плохо. Никакой двойственности. Никакой золотой середины. Либо одна точка, либо другая — полярная.

Амирхан еще крепче прижал меня к себе и поцеловал. Его горячий язык мгновенно проник в рот, сталкиваясь с моим. Никаких осторожных или нерешительных движений. Этот человек просто брал то, что хотел и не видел ни единой веской причины отказывать себе в удовольствии.

Меня должно было вывернуть наизнанку от этой близости, от всей ситуации в целом. Что-то слабое и острое пульсировало в моем сознании. Непринятие. Непонимание, почему всё происходит именно так. Но конкретно эти губы… немного горькие, почему-то не вызвали тошноты.

Горячая ладонь обхватила мое горло и сжала его. Несильно, но достаточно, чтобы вынудить мое сердце биться еще быстрей. Не знаю, как у меня это получилось, но я умудрилась обхватить нижнюю губу Амирхана и прикусить. Сильно. Он зарычал. Действительно зарычал. На миг показалось, что передо мной не человек стоит, а зверь. Голова Амирхана дёрнулась назад. Его губа была в крови. Я ощущала ее на своем языке.

Все внутренности обожгло ощущение злорадного ликования. Но этот дикарь в дорогом черном костюме резко развернул меня к себе спиной и вжал в холодную поверхность стола, что был расположен позади. Черное полированное дерево холодило горячую кожу щеки.

— Моей будешь. Я так сказал. — Прошептал мне на ухо Амирхана и разорвал на спине хрупкий узор, сплетённый из узких черных бретелек.