– А ты в мои дела не лезь, – огрызнулся Кирилл. – Где хочу, там и шляюсь. Давай кончай пить, спать ложись, поздно уже. Он убрал бутылку со стола.

– Языком ты бойкий. Поглядим, какой на деле… – Не идет тебе белая, дед, а ты за свое, – голос внука был твердым, и в нем слышалась забота. – Малохольный ты, Кирюха, еще не понимаешь. Доживешь до моих лет…

– Я до твоих лет не доживу, – перебил Кирилл.

– С чего вдруг?

– Да с того, что жизнь сейчас другая, скоростная. Старт – и сразу финиш.

Дед тяжело встал, подошел к окну и, распахнув его настежь, закурил. Кирилл с сочувствием смотрел на его худую, щуплую фигуру и уже жалел, что не сдержался.

– Дед, у тебя ширинка расстегнута, – заметил он, указывая на открытую молнию. Дед равнодушно махнул рукой, – Когда хозяин умер, ворота открывают.

– Все шутишь, – улыбнулся Кирилл.

– Мать твоя звонила, дозвониться до тебя не может. Волнуется. Ты там ей это, сообчению отправь.

– Хорошо, – пообещал Кирилл.

– Так где был? – снова спросил дед, застегивая брюки. – На речке, с братвой раков ели.

– Хорошее дело раки, – одобрил дед. – А я так, огород решил вскопать, да какой там, силы – ноль, – он безнадежно махнул рукой. – Психанул, а потом опамятулся. Ровесники-то мои почти все давно уже покойники. А я все еще живой. Он уже изрядно захмелел, но все еще соображал.

– Что ж ты мне не сказал? – расстроился Кира. – Завтра я поработаю.

– Я бы, может, и сказал, но тебя и след простыл. А с кем на речку ходил? – выспрашивал дед. – Да с местными. Джорджевич, Беличи парни, да еще Суворины были.

– Это генеральские, что ли?

– Они.

– А кто там у них?

– Внучка генеральши, брат ее двоюродный по маме и сестра, кажется. – Ну, и как они тебе?

– Я их толком не разобрал, – задумался Кирилл.

– А кто их разберет… сами себе на уме. Хотя ко мне они всегда благосклонны были.

– Невелика честь, – усмехнулся Кир.

– Не скажи… Когда я сюда с Ратимиры переехал, меня село не больно-то и жаловало. Чудились, на сближение не шли.

– Почему? – удивился Кирилл.

– Да множество было причин: бывший военный, с севера страны, короче, чужак, гол как сокол, один живу. Но не только это. Дурной у меня характер. Как выпью, сладу со мной нету. Пару раз побуянил на них, вообще обходить стали. А генеральский сын Николай ко мне захаживал, помогал. На работу жадный, впрягался в полную силу, во все вникал. И штукатурил он мне, и плотничал, золотые руки. Генеральша харчи разные через него передавала. Одним словом, поддержали. Но к себе не звали, не сближались. Но то и понятно, ранг не ихний. Соседи поглядели, что Николай ко мне таскается, и тоже смягчились, а потом и вообще дружно зажили. А там и родители твои наконец-то в Мирислав переехали, по выходным приезжать стали. – А зачем ты из Ратимиры сюда приехал? – Так из-за вас-то и приехал. Родителям твоим как сообщили, что переводят в эти края, так они меня в оборот. Мол, не оставим тебя. Я в город отказался, решили в село рядом. А в итоге я раньше вас тут оказался. Кирилл в раздумьях слушал деда. Ничего из этого он раньше не слышал. А дед продолжал:

– Семеныча помнишь? Он к нам на той неделе заходил, тару унес.

– Это ты про Барахло с Весенней улицы? – уточнил Кирилл.

– Хе-хе-хе! – добродушно засмеялся старик. – Это кто же его так обозвал?

– Все так зовут, – пояснил парень. – Эх, старость не радость. Болезнь у него, все в дом тащит – и железки, и стекляшки. И склероз, тут помнит, а тут не. Беда, – нахмурился дед. – Так вот, он генеральшу очень хвалит, шефство, говорит, над ним держит, молодняк к нему засылает помочь. И угощения носит.

– А как генеральские сюда вообще попали? – Орбаны, это девичья фамилия генеральши, родом отсюда, говорят, ихний дом еще прадед построил. А генерал покойный здесь много времени проводил. Любил, говорят, очень эти места. Дом они отремонтировали, этаж надстроили. Окна в пол поставили. Вон какой особняк получился. Хотя, я слышал, у них и дача в Хорватии есть. Телефон Кирилла нервно задрожал и зазвонил. Он посмотрел на экран и что-то напечатал.