Но остальные племена не желали такой подлой дружбы. Вот тогда-то и состоялся кровный поединок. Вождь предателей и мой далекий предок сошлись лицом к лицу. По приданию, сам Еникей спустился с гор на спине оленя. Золотые рога пылали небесным огнем. Серебряные копыта высекали яркие искры. Три раза Бог протрубил над местом поединка, да так сильно, что горы вздрогнули и обрушились скалы.

Победил мой пращур. Племя предателей изгнали. Они осели где-то у подножья высокой горы Ар^>35. Вскоре великий Лабарна собрал под свои знамена воинов и поверг Аниту. Уже скоро в сотый раз снег покроет горы, а затем стечет ручьями, но поединок, освещенный богом, продолжается до сих пор. – Хемиша еще отпил воды из кувшина. – Я только что убил Ибиссаху. Его дед убил моего деда. Мой отец убил его деда, его отца и двух братьев. Я, в свою очередь, убил брата Ибиссахи. Теперь пришел его черед.

– Это – одно из проклятий Аниты преследует твой род? – сделал вывод Фазарука. – Хаттусу тоже проклял Анита.

– Возможно, – согласился Хемиша. – Он слыл сильным магом, готовил себе бессмертие. Великому Лабарне удалось умертвить его тело, но мстительный дух до сих пор не успокоился.

Друзья еще долго говорили, сидя возле костра, пока сон не сморил обоих. Они повалились на землю, укутались в плащи и захрапели.

***

На рассвете Суппилулиума облачился в желтую хубику^>36 жреца, совершил жертвоприношения, произнеся долгую молитву. Возле воткнутого в землю шеста с золотым быком на верхушке поставили кувшины с пивом и вином. На кусок ярко-желтой материи повелитель положил разломленные хлебные лепешки. Тут же истекал кровью черный баран с перерезанным горлом. Сам повелитель замер, словно каменное изваяние. В одной руке он держал изогнутый золотой калмус, другая покоилась на груди возле сердца. Душа повелителя витала высоко в небесах. Глаза видели грозные лики Богов, уши внимательно слушали их советы. Небесным блаженством и спокойствием светилось лицо. Воины собрались вокруг, приклонив колени и, затаив дыхание, ждали.

Вдруг кругом все зашумели. Толпа расступилась. Суппилулиума очнулся, услышав за спиной тяжелые шаги Цулы. Цула встал перед повелителем на одно колено.

– Что случилось? – спросил повелитель, не опуская взгляда от неба.

– Прости, Великий, что оторвал тебя от беседы с Богами…

– Говори!

– Дурные вести. Прибыл гонец из Каниша^>37. Арцава выступила против нас. Их войско уже подходит к переправе через Марассантию.^>38

Плечи Суппилулиумы напряглись. Он повернулся и решительно произнес:

– Выступаем немедленно. Знаю, что воины устали, но Каниш надо занять раньше арцавцев. Готовьте мою колесницу и позовите Хемишу.

Вождь Хауси подскакал на длинногривом невысоком коньке, когда Суппилулиума уже облачился в походную одежду и стоял в колеснице.

– На юге неспокойно, – объяснил повелитель на ходу. – Когда еще увидимся, останусь ли я живым – известно только Богам. Пока, на словах назначаю тебя телепурием всей Верхней страны. Некогда созывать панкус и приводить тебя к присяге.

– Слушаюсь, Солнце мое. Но достоин ли я…

– Не в достоинстве дело, – оборвал его Суппилулиума. – Мне нужен щит, который прикрыл бы мою спину. Ты знаешь здесь все тропинки. Смелей и надежней твоих людей мне не найти. Следи за дорогами из Митанни и Исувы. Если опять покажутся каскийцы, постарайся все уладить миром. Нам нынче каждый мирный день дорог. Пусть Боги тебе помогают! – пожелал повелитель напоследок.

– Победы тебе, Великий! – крикнул Хемиша вслед уносившейся колеснице.

Ярким холодным шаром луна зависла над уснувшими полями. Зубчатые башни и высокие крепостные стены в ее синеватом свете казались покрытые инеем. Все вокруг замерло, даже деревья не шелохнут серебряными листочками. Поя, горы, леса – все погрузилось в глубокий сон.