Многие из студенток университета так глубоко были захвачены учебным процессом в «Максимусе», что предпочитали теоретическим лекциям в университете интересные практические занятия в заведении через дорогу. Это и понятно. Унылый бубнёж старого лысого профессора с трибуны аудитории, прерываемый его же визгливым «Девушка с предпоследнего ряда в красной кофточке, да, вот вы, которая только что открыла глаза, повторите, что я сказал!», постоянно мешали выспаться вернувшимся с ночной смены. А яркий свет и жёсткие стулья аудитории резко контрастировали с мягкими диванами и приглушёнными тонами освещения в VIP-зонах учреждения ночного образовательно-познавательного процесса, который раскрыл им новый взгляд на мир.

Этот напряжённый ночной учебный процесс позволил особо старательным не только значительно улучшить своё материальное положение, быть уверенными самостоятельно оплатить своё обучение в универе, но и обзавестись к пятому курсу «правильными знакомствами».

Лишь к десятому или двенадцатому году существования адюльтерного пансиона под носом у заведения просвещения и образования юных сердец администрация последнего обнаружила определённый когнитивный разрыв в знаниях у многих слушательниц, обусловленный напряжённым ночным графиком работы над практическими аспектами технологии и построения дизайна отношений «М и Ж». Плотный рабочий календарь бабочек-студенток не оставлял им времени на теоретические вопросы, дававшиеся на лекциях, иначе они бы с удивлением выяснили, что там-то речь шла о неких промышленных технологиях и художественном дизайне, не имевших отношений к их ночным художествам.

Ещё через два года обнаружилось, что выпускницы, с головой и голым телом ушедшие в работу, стали бросать учёбу и перестали покупать выпускные экзамены и дипломные работы у преподов, что больно ударило по материальному благополучию профессорско-преподавательского состава alma mater. Это была красная черта. Ответ последовал незамедлительно. Письмо от ректора ВУЗа улетело зенитной ракетой в Комитет по образованию города, разорвавшись там брюзжащими осколками фраз о недопустимости нахождения заведений, развращающих незрелые девичьи головы, рядом с образовательным учреждением, несущим «доброе и вечное» молодой поросли. Оттуда – слёзное письмо в администрацию губернатора города. И всё, вендетта свершилась, клуб был закрыт. Финал: мстительная ухмылка ректората.

На самом деле, как философски подумали хозяева клуба, всё, что ни делается, – всё к лучшему. Бизнес должен строиться не от источника рабочей силы, а от клиента, как глубокомысленно вещают Майк Микаловиц и Крис Гильбо (в универе их читать было, видимо, некому). И стриптиз-клуб переехал на сто метров подальше от универа и настолько же ближе к двум офисам синего газонефтяного гиганта.

Напротив него на Большой Морской, в розовом бизнес-центре «Сенатор», уселись юристы корпоративного центра, а ровно через дорогу, в сером угрюмом каменном доме, расположилось несколько дочек нефтяной компании. Фасад, выложенный нарочито грубыми большими каменными блоками, с огромными восьмиметровыми арками дверей и небольшими угловатыми окнами, скорее, напоминал замок угрюмого рыцаря, которому пришлось по просьбам своей свиты – любителей развлечений, чьи каменные головы кривлялись со стены прохожим, – несколько увеличить бойницы стен и превратить их в окна.

Массивный каменный геральдический герб, несмотря на отсутствие полагающихся в таких случаях оскалившихся львов, распростёрших крылья орлов или свободно гуляющих на своих двоих медведей (что наиболее характерно для России), содержал вензель из загадочных букв «РТПБ», которые ниже, на огромной деревянной двери (вырубленной, как и все окна в Европу, одним топором), расшифровывались как «Русский торгово-промышленный банк», написанный через «i» и «ять». Самого банка не было в замке уже больше ста лет, но это не помешало Комитету по охране памятников Петербурга строго заявить, что без этой надписи дом прожить не сможет ни дня.