Так или иначе, с середины 1936 года газеты печатают злые статьи о стихотворениях Пастернака, требуют «идейно перестроиться». Журналы и издательства не принимают новые произведения поэта. Он вынужден обратиться к переводам. К счастью, с жильем всё было к тому времени устроено – квартира в центре Москвы, дача в Переделкине… При всех дальнейших невзгодах, Пастернак был избавлен по крайней мере от скитания по чужим углам.

Пастернак-переводчик, по-моему, конгениален поэту. «Фауста», «Гамлета», «Марию Стюард» мы читаем на его языке. Благодаря Пастернаку русский читатель, по существу, открыл для себя поэзию Грузии. Но все же переводческая деятельность была ремеслом, и под конец жизни он жалел, что потратил на переводы «самое плодотворное время».

В 1937 году его должны были арестовать. По крайней мере сам Пастернак и его близкие были в этом уверены. И на то была веская причина: поэт демонстративно отказался подписывать коллективное письмо в поддержку расправы над Тухачевским, Якиром…

Не арестовали. По преданию, Сталин велел не трогать «небожителя», общающегося с Шиллером и Шекспиром. Опала постепенно сменялась новой волной если не славы, то признания. В 1943 году вышла большая поэтическая книга «На ранних поездах», имя Пастернака стало всё чаще появляться в печати.

И тут писатель засел за роман, который, с одной стороны, принес ему мировую известность, с другой, сделал изгоем в последние годы жизни, а в третьей, тем самым Прометеем, что принес людям спасительный огонь.

Правда, к большинству советских читателей этот огонь под названием «Доктор Живаго» пришел лишь в конце 1980-х. Но знали о нем, кажется, все. Да и советские энциклопедии не таились: есть такой роман, но он «клеветнический».

Анна Ахматова, говорят, любила ошарашивать гостей вопросом: «Мандельштам или Пастернак?» Почти то же происходит и с двумя книгами – читающее общество делится на тех, кто ставит выше «Тихий Дон» и на тех, кто «Доктора Живаго». Лично я выбираю «Тихий Дон», но уверен, что «Доктор Живаго» должен был быть написан. Природа или некие высшие силы выбрали его автором Пастернака.

Не смотря на наступившую «оттепель», советские журналы и издательства роман отвергли. Собратья по цеху выступили с гневными речами. Их услышало партийное руководство. Кажется, не открывая сам роман… Есть свидетельства, что Никита Сергеевич Хрущёв, уже отправленный на пенсию, прочитав книгу Пастернака, пожал плечами: «Не понимаю, что здесь такого клеветнического».

В 1957 году Пастернак передал рукопись за рубеж. Было выбрано коммунистическое издательство в Италии, но этот факт не смягчил удар. На следующий год Пастернак был удостоен Нобелевской премии, что в СССР восприняли как вражеский демарш. Началась настоящая травля писателя. Читая публикации тех месяцев, волосы буквально шевелятся на голове от страха. Кажется, вся страна ополчилась на старого и много пережившего человека…

От выступлений против Пастернака уклонилось несколько именитых писателей, никто из классиков того времени за него не вступился. Борис Леонидович был вынужден отказаться от премии, а через неполных два года умер.

И интересное совпадение: 6 августа 1956 года вдову Мандельштама известили о реабилитации мужа, а 31 августа того же года отдел ЦК КПСС по связям с зарубежными компартиями предпринимает меры по предотвращению издания «Доктора Живаго» за рубежом. Мандельштам словно бы передал мученическую эстафету Пастернаку.

Февраль 2020

Приближается столетие со дня рождения писателя Фёдора Абрамова, одного из столпов так называемой деревенской прозы – самого значительного, по мнению многих литературоведов, явлений в русской литературе второй половины прошлого века.