Колесница правителя стрелой умчалась вперед, а мы со следователем еще минут десять возились с моей юбкой, которая хоть и была широка, но не на столько, чтобы удобно усесться в ней верхом на лошади. Нижняя деталь черного платья неуклонно лезла вверх, оголяя ноги, что в городе считалось вопиюще неприличным и Градимир сделал несколько напористых попыток отговорить меня от поездки. Разумеется, все они провалились. Когда, наконец, следователь уселся передо мной на лошади, мы рысью поскакали во дворец.

Мне был непривычен такой способ передвижения, потому я крепко вцепилась в Градимира руками, обхватив за бока. Мои пальцы до побеления сжимали сюртук следователя. Периодически он ухмылялся, когда во время особенно резвых прыжков, мои ногти отчаянно впивалась в его ребра. Меня даже начало немного мутить, и я поблагодарила себя за то, что не завтракала.

– Градимир! – крикнула я. – Эта печать правда убьет меня, если попытаться покинуть остров?

– Да. Но не сразу, – ответил следователь. – По мере отдаления от места, где она появилась на твоей руке, тебе будет становиться хуже, поэтому ты сама не захочешь испытывать ее возможности до конца.

Я на мгновение задумалась.

– А если бы мне как-то удалось попасть в свой мир?

– Не могу сказать, как заклятие поведет себя. Может быть, оно рассыплется на границе миров. А может и убьет тебя в пути…

На душе помрачнело. Наконец, Градимир натянул поводья, и лошадь резко остановилась. Следователь спешился первым и протянул мне обе руки, чтобы помочь слезть. Я неуклюже перебросила ногу через лошадиную спину и сползла вниз.

Колесницы перед дворцом уже не было, как и Гэбриэла. Только Ацэр ожидал нас, скрестив руки на груди в обществе слуги.

– Идемте за мной, – сказал начальник стражи. Развернувшись к нам спиной, провел через охраняемые ворота, и пошел в обход по правой стороне от замка. Минут через пятнадцать ходьбы по саду, растительность в котором была представлена в основном кустарниковыми и вьющимися розами, вперемешку с остроконечными туями, мы оказались у порога фамильного склепа из черного мрамора. Меня внутрь не впустили, как передал один из стражей на входе – по приказу правителя. Ацэр и Градимир исчезли за металлической дверью, а я осталась ждать снаружи, рассматривая внутреннюю околодворцовую территорию.

Я старалась не поддаваться первобытному страху, который вселял в меня местный правитель. Даже находясь на его территории, ждать, стоя на одном месте, было невыносимо, и я медленно зашагала по саду, обнаруживая изумительный вид с крутого обрыва на океан. Точнее – на океан тумана, который открылся мне вчера, на взлетной площадке. Где–то под ним плескалась настоящая вода. Мне даже казалось, что я слышу ее здесь – на вершине, глядя на все это облачное безумие. За моей спиной что–то грузно рухнуло на землю, я всполошённо обернулась. Передо мной, агрессивно вытянув, переливающуюся смолой, черную шею и задрав вверх крылья, стоял грифон. “Гэбриэл.” – Безошибочно определила я. Раскрыв огромный клюв, он издал высокий птичий вскрик, от которого заложило уши. Грифон принялся разъяренно хлестать хвостом по земле и скрести ее задними львиными лапами, так что комья летели во все стороны, словно из-под роющего яму бульдозера. Я испуганно подобрала юбку и ринулась прочь, пока мечущийся на одном месте зверь не растерзал меня в клочья. Что–то мне подсказывало, что он только и ждал моей подобной оплошности, чтобы свести счеты раз и на всегда.

Следователь и советник правителя уже вышли из склепа и что–то сосредоточенно обсуждали. Поравнявшись с ними, я встала между мужчин, дыша, как лайка в упряжке, и нервно поглядывала через деревья, в ожидании, что вот–вот появится Гэбриэл. Но этого не случилось. И без того приунывший отчего–то Градимир, при виде меня еще больше помрачнел. Ацэр, в свою очередь, просто наблюдал, как сытый кот за глупой мышью, забредшей в западню по ошибке.