Мне снова захотелось умереть, что-то во мне сломалось. И вместе с тем внутри закипала ярость. Он разрушил ее. Он должен был заплатить.

– Начнем, – твердо сказал я, а голос прозвучал осипшим.

Крис стал распаковывать содержимое сумки. На алтарях были тела, просто сосуды, и нам предстояло подготовить их для приглашения душ. Люди Патрика все подготовили: каждому сосуду полагалось по 3 литра крови и столько же какого-то зелья. Все это было расфасовано по кожаным мешочкам, были и трубки с длинными иглами на концах – подобие наших обычных капельниц.

– Прямо в сердце, да? – неуверенно спросил Крис, и воткнул первую иглу в то, что осталось от тела Элеонор. Затем вторую. И через минуту сердце девушки неуверенно заколыхалось. Мы проделали то же самое с остальными тремя сосудами, накрыли их чистыми простынями, и нам оставалось только ждать.

Мы провели четыре часа в тишине, наблюдая, как изувеченные тела снова обретали облик тех, кого мы знали. Кого утратили год назад.

Кого теперь возвращали к жизни.

– Все готово, – сказал Кристиан и стал готовиться к следующему этапу.

Я подошел к Дайен. Она была прекрасна, будто спящая красавица, с застывшей полуулыбкой на губах. Я поднял руку, чтобы прикоснуться к ней.

– Брайан, посмотри, – Крис протянул мне сверток. – Это вроде заклинание, на акрэ. Ты лучше говоришь на языке Древнейших. Я проведу ритуал, а ты читай, договорились?

Я хотел прикоснуться к ней, но к сосуду могли прикосаться лишь одни руки. И раз ритуал проводил Кристиан, мне пришлось ждать.

Кристиан положил все необходимое в изголовье сосудов. Мы начали с Элеонор. По сути, процесс воскрешения не был сложен. Правильней сказать, не сложна процедура воскрешения, сам ритуал. Однако в нем используется несколько компонентов, которые разрушают живую плоть. Если ты пытаешься воскресить кого-либо этим способом, то твои помыслы должны быть чисты, как сознание младенца. В противном случае ты только уничтожишь себя.

Сперва Крис должен был омыть лицо и ладони Элеонор водой. Той самой, что здесь звали Темной. Кристиан открыл деревянный сосуд и неуверенно посмотрел внутрь.

– Если хочешь, давай я.

– Да нет, я сам, – он качнул головой, взял кусок материи и намочил его водой.

– Нас она не убьет, Крис.

– Хочется верить.

Медленно, под шелест моих слов на старинном языке, он вытел лицо и руки девушки. Вырвал иглы и положил на то же место желтый кристалл, стал готовиться к следующему действию, а я еще раз изучил свиток. Он взглянул на меня, как бы спрашивая, готов ли я, и я кивнул головой. Раскрыв рот Элеонор, он выжал туда сок плода одного из священных деревьев, некогда растущих на этой земле. Мы прождали несколько минут, прежде чем, издавая жутких хрип, девушка вдохнула воздух в легкие.

– Кто я? – чужим голосом спросила Элеонор на акрэ, смотря в пространство невидящими глазами.

И я назвал ей слово. На нашем языке оно означает «небесная вспышка».

Элеонор громко выдохнула, вновь провалившись в небытие. Шли минуты, но ничего не происходило. Патрик предупреждал, что сосуду нужно время, чтобы пробудить нужную душу, однако мне было неспокойно. Мы общались с Крисом глазами, говорить было нельзя. Его взгляд был так же тревожен, как и мой. Мы теряли терпение. Я перечитывал и перечитывал свиток. Крис готовился повторять ритуал. Но тихий, еле заметный стон и слабый выдох прекратил нашу панику.

Элеонор открыла глаза. Крис оперся о стену и облегченно выдохнул. Кажется, он даже улыбнулся.

– Ребята? Все закончилось? – она говорила взволнованно, но с трудом, словно отходя от похмелья. – Меня вырубили?

Я провел ладонью по ее волосам и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.