Первая контрольная точка, и я отправляюсь дальше. Конечно, сохраниться здесь нельзя, такова жизнь, но условно для себя мы постоянно устанавливаем какие-то промежуточные результаты (можно сказать, условные чекпоинты), от которых распределяем дальше наш график. Я говорю не только о курьерах, но о людях в целом. Постоянно чего-то ждем, на что-то ориентируемся, так же проще. Согласны? Далее отправляюсь по оставшимся четырем адресам по порядку. Везде, как правило, новые люди. Хотя встречаются и уже знакомые адреса, ну и, конечно же, постоянные клиенты – без них никуда, как и в любом бизнесе. Эта работа научила меня обращать внимание на жизнь и на людей совершенно с другой стороны. Какого только человека не встретишь в этом городе. Ведь это словно огромный зоопарк под открытым американским небом. Причем американцев здесь не больше, чем всех остальных уникумов.

Таким образом, активно крутя педали, от двери до двери – я, в итоге, заканчиваю сегодняшний рабочий день.

Кучи лиц, горы, точнее планеты, нет – вселенные лиц, которые вокруг я вижу ежедневно. Они громоздятся друг на друге, давят и теснятся своими щеками. Находящиеся наверху головешки прижимают тех, кто внизу. Их кочаны торчат из своих застеклённых скворечников. Они всё плодятся и плодятся. Щетина трёт гладкую кожу. Животные с особым статусом в миг становятся птицами или муравьями. В большинстве своем, но не все… Кто-то же наоборот отстраняется от грязных щек. Побеждает чувство теснения и жажду стадности. Кто-то… Кто?

Я заползаю домой. Здесь всё по-прежнему, всё чахнет. Надо сделать влажную уборку, вторую неделю откладываю на потом. Я заваливаюсь на свою койку и включаю музыку на телефоне, а лицом влюбляюсь в подушку. По натуре я беспристрастен к музыке и никогда не следовал какому-то направлению. Сегодня в моей комнате царят песни группы «Линкин Парк». Так получилось, что я могу крепко спать практически под любой шум, даже иногда под шум собственных мыслей. А случается, что они барабанят в голове как тропический ливень, заглушая все другие окружающие звуки, приводя меня в оцепенение. Благодаря моей способности, дрём меня тут же легко накрывает. И лишь пара часов спустя я просыпаюсь от телефонного вызова (удивительно спать под музыку, но затем проснуться от входящего звонка, работа человеческого мозга на уровне «ого-го»), беру мобильный – это Салли. Отвечаю.

– Алло, милый, ты дома? – спрашивает она.

– Да, лежу, тухну.

– Разбудила тебя, вот же блин! Я просто скоро освобожусь, зайду домой, приму душ и к тебе.

– Да я почти не спал. Хорошо, буду ждать тебя, – отвечаю я и зеваю, что аж сводит подбородок.

– Окей. Тогда до встречи, Чарли, – говорит Салли.

– Ага.

Я кладу трубку и иду в душ. Перепады горячей и холодной воды играют с моим телом. То раскаленная лава спускается к подножию священного города, едва не уничтожая его; то ледяной, неласковый дождь уменьшает урожай, делая богатства короче и короче все в том же безызвестном городке. Кровь в моем теле сначала ускоряется, а затем, затаившись, призрачно шествует там. Блаженство…

Салли приходит где-то к половине седьмого вечера. И мы, естественно, отрабатываем ранее изученные акробатические приемы, исполняя которые, Салли слегка постанывает, а я кряхчу как дедок, закручивающий гайки. Закрутив несколько отличных гаек, мы с Салли лежим на кровати, от наших тел к потолку поднимается дух секса, из губ Салли вьется дымок ментоловых сигарет. Всегда провожаю этот дым взглядом до самого потолка. Я не курю, но смотреть на эту картину мне приятно, почему-то в такие моменты она выглядит более зрелой и сексуальной. Быть может, в эти секунды в ней я улавливаю тонкие признаки, с которыми у нас ассоциируются матёрые проститутки и меня это заводит. Хотя, конечно же, до матёрой жрицы любви ей ещё далековато. Это же Салли – она не будет другой, такие девушки не меняются с течением времени и обстоятельств. По крайней мере мне так думается.