О полете такой высокой шишки скоро узнал весь мир. Об этом происшествии заговорили взрослые мужчины нашего двора. Каждый высказывал свое предположение о цели полета. И все они были далеки от истины. Но вскоре в наш дом пришла война, и о Гессе забыли. Потом уже, когда я занимался материалами Нюрнбергского процесса, меня удивило, что суд приговорил Гесса к пожизненному тюремному заключению. Я знал, что Гесс был арестован в мае 1941 года и в событиях Отечественной войны не участвовал. Мне многое было непонятно, и я решил более подробно ознакомиться с особенностями этого дела, во многом напоминающими детектив. Представим себе следующее: 10 мая 1941 года, 10 часов утра, Гесс уже над территорией Англии.

Приемная перед кабинетом Гитлера. Несмотря на позднее время в помещении мертвенная тишина, тяжелые шелковые занавесы почти не пропускают света. Гитлер спит. Заседание совета закончилось далеко за полночь. Вдали послышался глухой стук открываемой двери. Звуки шагов, приглушаемые толстыми ковровыми дорожками. У порога появляются Альберт Борман, брат Мартина Бормана, и адъютант Гесса, оберфюрер (генеральский чин) СА Карл-Гейнц Пинч. Альберт Борман просит камердинера Гитлера Линге разбудить Гитлера и доложить, что к нему прибыл Пинч с письмом от Гесса. Дело – срочное. Линге постучал в дверь. Сонный голос Гитлера отозвался: «Что случилось?» Линге доложил. Последовал ответ: «Сейчас выйду!»

Через несколько минут из своего кабинета вышел небритый Гитлер. Окинув взглядом прибывших, он подошел к Пинчу, поздоровался с ним за руку. И тут же попросил письмо Гесса. С письмом в руке фюрер быстро спустился по лестнице. Линге, Борман и Пинч еще не успели сойти с лестницы, как Гитлер уже позвонил.

Когда Линге вошел в гостиную, Гитлер стоял у самой двери, в руках у него было распечатанное письмо. Он резко спросил Линге: «Где этот человек?» Тон сказанного был таков, словно не он только что с этим человеком тепло поздоровался.

Линге, ни слова не говоря, вышел и вернулся с Пинчем. Гитлер обратился к Пинчу довольно сурово: «Содержание письма вам известно?» Пинч ответил утвердительно.

Линге, уходя, видел, как Гитлер и Пинч подошли к большому мраморному столу, о чем-то беседуя. Выйдя за дверь, Линге услышал за своей спиной звонок. Его опять вызывал к себе фюрер. Гитлер сказал вошедшему Линге: «Пусть придет Хегль!»

Хегль, начальник полицейской команды при штабе Гитлера, быстро явился. Гитлер тут же приказал ему арестовать Пинча. Арестованного генерала вывели во двор, посадили в «Опель-адмирал» и отправили в гестапо. Гитлер, оставшись наедине с Линге, велел срочно вызвать Мартина Бормана, который тогда был начальником штаба у Рудольфа Гесса. После короткого разговора с Борманом, Гитлер вызвал к себе Геринга и Риббентропа. Разговор с ближайшими соратниками затянулся. Но, кажется, все они пришли к единому мнению. После их отъезда, Гитлер приказал своему окружению, до поры до времени молчать, чтобы ничто не попало в уши работникам печати.

Поздно вечером имперский руководитель печати Дитрих доложил Гитлеру о том, что радио Англии только что сообщило о прилете туда Гесса для разговора со своим другом герцогом Гамильтоном. Гитлер удовлетворенно выслушал эту новость. Дитрих, хорошо зная характер фюрера, не сомневался, что тот был подготовлен к такой новости.

Гитлер приказал Дитриху представить в печати полет Гесса как полет «невменяемого больного». Между тем Пинч был доставлен в гестапо, где должен был сделать заявление о том, что он заметил у своего шефа признаки психического расстройства. После сделанного заявления Пинча выпустили из гестапо. Генерал легко вздохнул, выходя из здания, куда по своей воле никто не приходил. Но радость его была преждевременной. Вскоре он был разжалован из генерала в рядовые и направлен в составе штрафной роты на фронт. Наверное, таким путем руководство Рейха решило отделаться от нежелательного свидетеля. Но Пинч оказался слишком живучим. Пребывание в штрафной роте не сказалось на его здоровье, он, вопреки желанию некоторых, продолжал жить. Прошло немало времени, о Пинче забыли, и он о себе никому не напоминал. Он молчал. Наконец, молчание его было вознаграждено, в декабре 1944 года Гитлер соблаговолил произвести его из рядовых в лейтенанты.