Что сохранила память наша о самом тяжелом для нашего государства времени – Второй Мировой войне? А, что мы знаем о послевоенном времени?

Менталитет ли наш таков: торопиться и торопиться, идти впереди планеты всей, чтобы затем сделать все, чтобы нас отбросило назад, и глядеть вслед идущим, мечтая о том, как бы теперь догнать их? Или так уже Богом задумано? Кто знает?

Целью моего повествования станет период жизни страны, начавшийся сразу вслед за освобождением от немецкой оккупации. Я пишу о том, что сохранила моя память. Это не исторический обзор, а желание поделиться описанием событий, прошедших интерпретацию через мое сознание.

Река времени несет невидимые воды свои. И, как у всякой реки, у нее есть ровное русло, есть и извилистое, есть пороги, когда с грохотом двигается оно, а вокруг пылают города и деревни, дым стелется, закрывая голубую лазурь небес. То закружится, то низвергнется водопадом, идет тогда Великое переселение народов, и непонятно, откуда берется такая масса людей, внешним видом несхожих, говорящих на непонятном языке и нравом крутых. И все это только результат восприятия его. Нет, кажется, языка у времени, и все же есть язык перемен происходящих. Течет река времени, отстукивают ее отрезки, сменяющие друг друга, светлый день и темная ночь, и годы летят, и столетия проходят. Не будь смены ночи и дня, чем бы оно давало о себе знать? Старостью и смертью?

Течет река времени, к истоку ее не добраться. Нет обратного пути, только вперед и вперед. И не опередить ее, не забежать, чтобы узнать, когда кончится она и кончится ли? И дважды не вступить в воды ее!

Одному удалось сделать это – Сизифу. Так чем кончил этот хитрец, обманувший смерть? Катит, напрягая все силы, огромный камень в гору. Вот, кажется, и вершина горы показалась… Но, вырывается камень непокорный и с гулом скатывается к подножию горы. И снова начинает свой бесконечный труд Сизиф. Для чего наказание такое? Чтобы не мог, за трудом бесплодным, вспомнить о пути в вечность и открыть пути того другим. Узнают люди путь входа и выхода в реку времени, не заставишь по смерти толпами вскатывать камни…

А обычно мы, люди, несемся в потоке времени, не видя берегов, и не видно на пути нашем ничего, за что бы можно было зацепиться… То вынырнем на поверхность, то вновь погрузимся. Последний глоток воздуха, обмякло тело – и все. Река времени вдаль понеслась, но уже без пловца. Стоит времени забурлить грозно, как из глубин неведомых на поверхность выносится все легкое, грязное, столько мусора, запахи неприятные издающего, хоть нос затыкай да глаза закрывай! Но сгорает в солнечном пламени мусор тот. Не дано ему время долго пачкать, мусор – он только мусор и есть! Чувствуя приближение конца своего, оборачиваемся мысленным взором назад, видим упущенное хорошее, вздыхаем скорбно. Но, умоляй время, не умоляй его, ничего изменить нельзя.

Есть у времени слуги временные, летописцами называли их прежде. Если летописец тот по душевности своей действовал, то частицы времени людям в наследство доставались. А если за злато-серебро, то куски времени во зло для людей обращались. Потому, наверное, осталось недоверие к страницам прошлого, если там летописец пишет о поражении своих. К примеру, французский ученый А. Мазон считает, что автор «Слова о полку Игореве» – лжепатриот времен Екатерины II. Но подумал бы французский фантазер: «Разве придворные льстецы писали б о поражениях?»