– И что делать?

– Выявить предателя. Оценить возможность передачи через него дезы. И – не трогать его, может даже повысить.

– Ну, это слишком

– Дать ему пост без доступа к особо секретной информации. Отправить преподавать в академию. Вариантов много…

…

– Либо еще один вариант. Наказать кого-то другого, сделать вид, что мы промахнулись

– Еще лучше. Караем невиновных, награждаем виновных.

– Такова жизнь.

…

– Атос назначен руководителем группы, которой поручено выявить источник утечки из Лэнгли11. Это большой плюс для нас, но мы должны играть строго по нотам Атоса. Сохранение такого агента – высший приоритет для всего ПГУ. И еще. Судя по всему, американцы подозревают Гаса Хатауэя, специального помощника директора. Это вторая большая для нас удача – сломать хребет этой мрази, с ним у нас давние счеты. Если Атосу удастся свалить вину на него, предлагаю забыть об Атосе по крайней мере на два – три года. Американцы должны поверить, что источник утечки перекрыт.

– Почему Хатауэй? Где он сейчас?

– Он специальный помощник директора. До того был резидентом в Москве, потом руководителем Контртеррористического отдела. Работал по линии ликвидации Каддафи, обеспечивал удары по палестинским лагерям, вместе с МОССАД занимался программой обучения афганских моджахедов диверсионной борьбе12. Стоит за программой отравления источников воды в Афганистане. Сейчас ушел на дно, на Востоке не появляется – мафаба13 ищет его, чтобы убрать.

Алиеву не нравилось происходящее. Но и возразить он не мог

– Найдите предателя – сказал он – как можно быстрее…

Дрезден. ГДР. 22 февраля 1989 года

Дом Дружбы народов был неофициальным местом встречи для самых разных лиц и одновременно базой для резидентуры КГБ. Там было оборудовано даже помещение для секретных переговоров с экранированием, для предотвращения прослушивания. А прослушивать было кому – Штази настойчиво интересовалось всеми делами советских. Видимо, ни ЦРУ ни МИ-6 и понятия не имели, сколь серьезны разногласия и сколь было велико недоверие между СССР и хонеккеровской ГДР к тому времени.

Басин тоже был там принят, в Доме дружбы и даже имел там свой кабинет, в котором почти не появлялся. Но сейчас – комендант провел его прямиком к комнате, которую Басин хорошо знал так как она была технически оснащена и регулярно проверялась на наличие прослушивающей аппаратуры.

В комнате ждали двое, один лет пятидесяти, второй помоложе. Без особых примет. По костюмам – и у того и у другого не в Москве пошиты, а фирма, у одного скорее всего даже Лондон, и по черным очкам, Басин понял – ПГУ, внешняя разведка.

– Полковник Басин, третья служба – представил его комендант Дома дружбы, низенький, невзрачный КГБшник с короткой, незапоминающейся фамилией

…

– А это товарищи из Москвы…

Повисло молчание

– Документики у товарищей из Москвы имеются?

Один из гостей, молодой, достал удостоверение со шитом и мечом, показал, не открывая

– Откройте…

Полковник Варенцов, ПГУ.

Липа…

– Ваше?

Советник не выдержал

– Не забывайтесь, полковник

Басин только головой покачал

– Он прав – внезапно сказал первый – выйдите

…

– Можете быть свободны

Молодой ничего не сказав, встал и вышел

– Кто ваш руководитель?

– А ваш?

– Генерал Меджидов, верно?

…

– Кодовое слово – лимит.

Улыбка сошла с лица Басина – это слово никто не знал и знать не мог

– Как поживает товарищ генерал?

– Почками мучается, а так все хорошо. Еще проверять будете?

– Нет. Вы – мои сменщики?

– Нет. Мы по иному вопросу. У вас в разработке находится генерал Половцев, верно?

– Да, находится.

– Окраска?

– Наркотранзит.

Басин видел, что гость удивился – хотя постарался этого не показать.