Я оглянулась, заметив на одном из столиков коробку с печеньем и бутылку воды, я торопливо схватила их и закинула в рюкзак. Едва сдерживая слёзы от осознания стольких потерь, я бежала дальше по холодным коридорам Убежища. Я уже почти добралась до медицинской части Убежища, когда наткнулась на офицера Гомеса.

Я заметила офицера слишком поздно. Моё внимание было отвлечено на совершенно другой поворот в коридоре. Я вдруг услышала шорох и крики, затем повернулась и увидела перед собой взволнованное лицо Германа. Он был одет, как и другие офицеры, в чёрный бронежилет и шлем с пластиковой маской. Мы с Гомесом таращились друг на друга целых десять секунд с одинаково затравленными выражениями лиц, ожидая друг от друга всего чего угодно. Я быстро скользнула взглядом по дубинке, крепко сжатой в руках офицера, затем посмотрела на десятимиллиметровый пистолет, что был спрятан у него в кобуре на поясе. Гомес в свою очередь с напряжением посмотрел на бейсбольную биту у меня в руках, на светлое лакированное дерево в царапинах и вмятинах.

На моём лице он явно прочитал готовность к бою. Хотя какая готовность… Я до скрипа сжала зубы. Рана на ноге невыносимо ныла, нога немела и лишь каким-то чудом я всё ещё могла передвигать ей. Гомес заметил, как я сморщилась от боли и, увидев разодранный на голени костюм, прищурил глаза. Из раны ручьями текла кровь, и это зрелище словно отрезвило его.

– Кайли… послушай, я не собираюсь на тебя нападать, – сказал он, примирительно вскинув перед собой руки, предусмотрительно перед этим убрав дубинку за пояс. – Я…я просто сделаю вид, что не видел тебя.

– Почему? – хрипло прошептала я, чувствуя прилив благодарности и подозрительности одновременно.

Гомес нахмурил свои густые брови и опустил глаза. Я тут же укорила себя. В конце концов, Герман был хорошим другом моего отца, и Джонаса… И моим конечно же тоже.

– Потому что я считаю, что твой отец не виновен в том, что произошло, – ответил он спокойно.

На его лице отразилась мрачная уверенность. Посмотрев на него, я в который раз отметила, что он очень симпатичный мужчина, к тому же благородный.

– Спасибо Вам, – быстро сказала я и грустно улыбнулась.

Герман не успел ничего ответить, внезапно из-за двери, что была позади него, послышался звук глухого удара, за которым последовали грохот и ядрёная ругань.

Гомес вздрогнул и посмотрел на меня. Он заметил, что за плечами у меня рюкзак. Он кивнул в его сторону и спросил.

– Ты собираешься за отцом?

– Да, – ответила я, потупив взгляд.

– Хорошо. Слушай, – Гомес посмотрел на мою ногу, сжимая губы. – Возьми стимулятор и кое-что из лекарств, обработай ногу. Так ты не убежишь далеко…

Я поблагодарила Германа со всей своей доброжелательностью, приняла птечку и стимулятор. Сбросив рюкзак, я уселась в углу коридора. Услышав очередной звук удара, Герман указал на дверь:

– Я сейчас приду. Там проблемы у ребят с радтараканами. Надо им помочь…

Я кивнула. Дрожащими руками я убрала вымокшие от пота волосы со лба, перевела дух и взяла стимулятор. Отец меня учил пользоваться этими штуками. Он вообще многому меня научил по части медицины. Прежде всего, первой медицинской помощи. Вздохнув, я собрала волю в кулак и разодрала сильнее ткань комбинезона. Рана некрасивым порезом тянулась от колена до середины голени. На второй ноге рана была около щиколотки, но не такая значительная, как эта. Все остальные царапины можно было и перетерпеть в такой ситуации.

Я взглянула на единственное химическое средство, которое практически моментально могло произвести регенерацию внешних и внутренних биологических тканей. Стимулятор представлял собой шприц, присоединенный к круглой капсуле с измерителем дозы вещества. В самой капсуле хранилось густое красное вещество.