В палатку заглянул посыльный из штаба.

– Товарищ полковник, вас на завтрак ждут, – торопливо выпалил он. – Все стынет, сказал завстоловой. Третий раз подогревают. Очень просили побыстрее прибыть.

Агейченков покосился на Тамару.

– Ты тоже наверняка ничего не ела?

– Нет, спасибо, я уже позавтракала.

Ее отказ вызвал у него горькое сожаление. Очень хотелось еще хоть немного побыть с ней, поговорить о чем-нибудь и хоть посмотреть на давно не виденного очень дорогого человека. Он еще подумал: могла бы и не отказываться. Просто посидеть с ним за столом, попить чаю. Но раз не хочет… Он тоже должен быть гордым, держать марку.

– Иду, – сказал Агейченков солдату. – Так и передай прапорщику, через минуту буду.

– Да, вы уж поторопитесь, товарищ полковник! – воскликнул посыльный. – Я совсем забыл. Дежурный велел передать, что командующий уже вылетел из Владикавказа.

Новость была ошеломляющей. Агейченков никак не ждал, что в отряд нагрянет сам начальник регионального управления. Он ждал прибытия Улагая и внутренне приготовился к этому. Зная, какие вопросы может задать контрразведчик, уже дал задание своим подчиненным подготовить кое-какие справки. Но приезд шефа все менял. Это было и хорошо, и плохо…

Лучше всего сразу дать полный отчет обо всем случившемся, чем потом докладывать на военном совете, – так проще и лучше. Однако Ермаш не станет въедливо докапываться до деталей происшедшего, как это сделал бы Улагай. Ему сразу подавай выводы, которые сделаны из случившегося, и, главное, конкретные предложения по предотвращению подобных неприятных инцидентов впредь. Чтобы такие трагедии больше не повторялись. Любимый вопрос генерала был: «Ну и как дальше жить собираешься, дорогой полковник? Поведай старику…» И хотя Ермаш был старше Агейченкова всего на какой-то десяток лет, но принадлежал он к старшему поколению пограничников; тем более что командовал практически воюющим округом, называемым ныне Северо-Кавказским региональным управлением…

После завтрака Агейченков хотел переговорить с начальником штаба по поводу предложения Даймагулова. Ему понравилась идея о создании на заставах мобильных саперных групп, оперативно проверяющих маршруты движения пограничников. Трудоемкая, конечно, работа, но может дать неплохой результат. Однако изложить Еркову все, что было уже придумано, Николай Иванович не успел, хотя основное тот уловил. Послышался далекий рокот вертушки.

– Быстро же генерал до нас добрался из Владикавказа, – заметил начштаба, смотря на север, откуда приближался шум двигателя. – И сорока минут не прошло, как вылетел.

– Тут расстояние по прямой небольшое. К тому же ты, Семен Яковлевич, знаешь, какие ассы ведут его маршрут, – улыбнулся Агейченков.

– Говорят, командир экипажа с Ермашом еще в Афгане летал.

– Насчет Афгана не знаю. А вот в первую чеченскую, когда генерал был еще начальником штаба округа, и первый и второй пилот с ним пару раз в отчаянные переделки попали. Их даже раз подбили. Садились, что называется, на одном крыле. Винт уже не фурычил.

Быстро подъехал командирский уазик, вызванный из гаража оперативным дежурным. Агейченков, Ерков и присоединившийся к ним Метельский забрались в него, и машина понеслась наверх, к посадочной площадке. Вертолет уже вынырнул из ущелья, по которому шел. Летел он, как это теперь принято, очень низко, практически недосягаемо для «стингера»… Ракета «земля-воздух» все-таки значительно опаснее, чем крупнокалиберный пулемет, обстреливающий откуда-нибудь из землянки летящий на небольшой высоте аппарат…

Когда уазик выбрался наверх, «вертушка» уже заходила на посадку. Придерживая руками фуражки, офицеры приблизились к машине. Ермаш легко сбежал по металлической лестничке, выброшенной из двери вертолета, и принял рапорт Агейченкова. Был он сух, поджар и оттого, должно быть, казался выше ростом. Это впечатление усиливала фуражка с высоченной тульей, плотно сидевшая на лобастой голове, обрамленной жесткой шевелюрой пепельных волос. Когда-то, очевидно, они были русыми, теперь же господствовала сплошная седина. Слегка впалые смуглые щеки были выбриты до синевы. На левой скуле отчетливо просматривался побелевший косой шрам. Агейченков знал, что Ермаш получил это ножевое ранение в схватке с контрабандистами, пытавшимися уйти за кордон с большим грузом женьшеня. Дело было в Приморье, и служил тогда капитан Сергей Ермаш всего лишь начальником заставы. Об этом в свое время много писали газеты.